Тень твоего поцелуя
Шрифт:
– Это было бы весьма затруднительно, лорд Робин, – мягко ответил Лайонел. – И поскольку их величества поручили мне заботу о благополучии вашей сестры, меня теперь чаще будут видеть в ее обществе.
Робин искоса глянул на Пиппу. К его удивлению, она вовсе не казалась рассерженной или обиженной спокойным заявлением Аштона.
– Все верно, Робин, – кивнула она. – Суди сам. Пиппа вручила ему приказ Филиппа и выступила из оберегающего кольца его рук.
Прочтя приказ, Робин с гримасой отвращения швырнул пергамент на стол.
–
Вопрос, однако, был адресован скорее Лайонелу, чем сестре.
Пиппа пожала плечами.
– Лайонел… Мистер Аштон… предполагает, что Мария боится, будто моя беременность отвлечет внимание от ее собственной. – Коротко рассмеявшись, она добавила: – Страхи ее величества абсурдны. Она носит наследника трона, тогда как я – всего лишь дитя виконта. Но у Марии, как нам известно, свои причуды. И я боюсь, что она просто ищет возможности еще сильнее наказать меня за верность Елизавете.
Робин, поразмыслив, обратился к Лайонелу:
– Все именно так и есть?
– Вполне возможно, – кивнул тот. Он стоял у незажженного камина, опершись о каминную доску и поставив ногу в сапоге на решетку. Рука засунута за борт камзола, пальцы трогают тонкий пакет с письмами из Фландрии, которые он так и не прочел.
– Но это не объясняет, почему моему отцу с семьей запрещено появляться в Лондоне и почему моей сестре отказывают В материнской заботе в такое время, – буркнул Робин. Он стоял в вызывающей позе, скрестив руки на груди. Лицо раскраснелось от гнева и обиды за Пиппу, в ярко-голубых глазах светилось недоумение. – Это неоправданно жестокое наказание!
– Возможно, – согласился Лайонел. – Но вместе мы в силах дать вашей сестре заботу и защиту, в которой она нуждается.
– А как насчет ее мужа? – взорвался Робин. – Почему не ему поручена забота о жене?
– Думаю, Филипп и Мария считают, что он будет слишком занят их делами и тревогами, чтобы иметь время для моих, – ответила Пиппа с неприкрытым сарказмом. Она снова села у окна, задумчиво отбивая ритм веером из слоновой кости по каменному подоконнику.
Робин повернулся к ней. О, он уже видел эти непреклонно поджатые губы, этот вызывающий свет в глазах. Похоже, отношения Пиппы с мужем не улучшились.
Робин перевел взгляд на Аштона, потом снова на сестру и вдруг вспомнил ее неприкрытый интерес к этому человеку. Он не знал, успели ли они с тех пор познакомиться поближе, но до него вдруг дошло, что между ними существует некая связь. Пиппа, казалось, вполне освоилась с обществом человека, назначенного ее тюремщиком, словно его присутствие в спальне было вполне естественным.
– Я надеялся, лорд Робин, что вы вместе со мной присмотрите за Пиппой, – повторил Лайонел. – Ее передвижений почти ничто не ограничивает, при условии, что все они требуют моего одобрения. Кроме того, ей запрещено находиться среди придворных и показываться на глаза их величествам. Если следовать установленным
Робин поморщился. У него не было ни малейших намерений становиться союзником человека, считавшегося одним из главных советников Филиппа. Но не мог же он отказать Аштону в помощи, если речь шла о Пиппе! И хотя все казалось слишком гладким и простым, он подозревал, что дело неладно.
Взять хотя бы неестественную покорность Пиппы. Легкость общения между ней и Аштоном. Фамильярность, с которой он называл ее по имени. А ведь она вроде должна бы сопротивляться! Каким-то образом бросить Аштону вызов! А сам он? Со всех точек зрения Аштону следовало бы играть роль тюремщика, а не утешителя и друга!
И все же Робина невольно влекло к этому человеку. Как он ни старался, все же не смог распознать неискренности в его спокойной и дружеской манере поведения или в предложении объединить силы, чтобы облегчить судьбу Пиппы, смягчить жестокость приговора. Робин невольно задался вопросом, тот ли человек Лайонел, за которого себя выдает.
Настойчивое, монотонное постукивание веера о камень отзывалось в голове, мешало ясно думать.
– Пиппа, прекрати! Ты сводишь меня с ума!
Пиппа удивленно взглянула на него, явно не сознавая, что делает.
– Прошу прощения, – буркнула она, складывая руки на) коленях.
Наступившее молчание прервал Лайонел:
– Я пригласил Пиппу поужинать сегодня вечером в моем доме. Думаю, ей полезно на несколько часов покинуть дворец, и надеюсь, что вы окажете мне честь, присоединившись к нам. Если, разумеется, у вас нет иных неотложных дел.
Он вопросительно вскинул брови и уставился на пораженного Робина. Перед глазами несчастного встало оживленное лицо Луизы.
Господи Боже, как он мог совершенно забыть о ней?!
Пиппа с любопытством взглянула на брата.
– Какие-то затруднения, Робин? Не могу же я посетить дом холостого мужчины в одиночку, хотя меня не принимают при дворе и назначили этого самого мужчину кем-то вроде моего тюремщика!
– Даже если у этого холостяка живут воспитанница и ее грозная дуэнья! – рассмеялся Лайонел. – Как я уже объяснил Пиппе, моей воспитаннице необходимы развлечения. Вы сделаете мне огромное одолжение, проводив свою сестру на ужин.
Луиза нуждается в развлечениях? О, кому это знать, как не ему!
Робин честно пытался собраться с мыслями. Ему очень хотелось посмеяться над абсурдностью подобного приглашения. Страшно представить, что сделает Луиза при виде такого гостя! Но может, у нее хватит ума притвориться? Интересно, скажет ли ей Аштон заранее, кого именно пригласил? Сумеет ли она подготовиться к его появлению?
Что за восхитительно дурацкая неразбериха!
– Робин? – повторила Пиппа, сбитая с толку его упорным молчанием. – Ты приедешь?