Тень убитого врага
Шрифт:
– Но все-таки эта версия мне нравится.
– Ну и пусть нравится, на здоровье. – Виктор вдруг заторопился: – Ладно, с УФСИНом я свяжусь, по результатам отзвонюсь. Но ты на этом не зацикливайся! Версии версиями, но сейчас нужны данные!..
3
Это, положим, Артем знал и без майора.
Частный сыщик Михеев, конечно, не МВД с его могучим аппаратом, но кое в чем он мог дать фору громоздкому ведомству. Например – в работе с осведомителями. Опять же, у полиции сеть информаторов больше, это ясное дело, но как раз в силу малых масштабов Артем мог работать тоньше,
И самым необычным из всех, с кем Артема свела судьба, был человек удивительного таланта, которому этот талант был как гиря на поясе – черт его знает, может, и лучше бы, если бы этого таланта вообще не было.
Звали этого человека Александр Зарядьев.
Студенту театрального училища Зарядьеву все его педагоги прочили блестящую карьеру при условии, если он умерит неистовство души. Громадный дар и бешеный темперамент слились в нем в одно целое намертво, вырываясь на поверхность то неподражаемым Чацким в «Горе от ума»… то скандалом и дракой в полуподпольном заведении, где собиралась «золотая молодежь» Москвы. Сам же Саша отчаянно и весело сознавал, что иначе жить не может, и это вихревое, сумасшедшее пламя, бушующее в нем, творит на сцене чудеса, а не будь его – ну какой он, к черту, артист.
– Живу, краев не вижу, – смеясь, говорил он друзьям. – Не знаю, что это. Что?.. Жить, как вы?! Да я бы сдох!
И в чем-то молодой артист был прав. Только он наивно и легкомысленно думал, что эта гремучая смесь взметнет его в звездную высь, на актерский Олимп, где уже не страшны будут ему ни сума, ни тюрьма…
Но судьба сыграла с ним в другую игру.
Потом, годы спустя, Александр с горькой усмешкой вспоминал, что ему отчего-то страшно не хотелось ехать на ту вечеринку, на дачу в Барвихе… и главное, он сам не мог понять почему. Не лежала душа, и все тут! Но уломали дружки-приятели, наобещали, что на даче будет один сверхмодный в элитарных кругах андеграундный то ли бард, то ли рок-исполнитель… Зарядьеву, честно говоря, на этого подземного хрена было плевать с высокой башни – но не смог отказать друзьям.
И тем самым отказал себе.
Рок-звезда, конечно, не пришел, зато явились два «мажора» – папенькиных сынка, нестерпимо самоуверенных и наглых, с одним из которых у Саши сразу же случилась легкая словесная зацепка. Пижонистый юноша, видимо, не ожидал, что какой-то там актеришка осадит его столь язвительно и метко, возбудив женский смех – на тусовке оказалось и несколько хорошеньких девушек… Словом, критическая масса для конфликта созрела быстро.
Присутствие красоток Александра подхлестнуло. Хандру с него как сдуло, он ударился в фейерверк остроумия, начал пародировать всяких известных личностей – девчонки просто рыдали от смеха.
К этой минуте выпито было уже немало, а вот уже и воровато протянулся в воздухе привкус конопляного дымка… забить «косячок» на таких богемных посиделках было делом обычным. Словом, публика сделалась достаточно разгорячена и одурманена, чтобы быть беде. Беда и случилась.
Девчонок Саше удалось покорить. Особенно приглянулась ему одна кареглазая шатенка. Но не он один оказался в этой компании ценителем женских прелестей. Тот самый «мажор», что пострадал от его остроумия, считал, что эта девушка приглашена специально «под него». А тут этот фигляр, лицедей! Да кто он такой?!
Слово за слово –
Может, все бы обошлось не так и плохо, если бы эти козлы не накинулись вдвоем. Пьяные, они били торопливо, неумело, но зло, норовя искалечить. Ну, это взорвало Александра – что, гады, так?! – и его буйный нрав рванул наружу.
Хорошо еще, что Зарядьеву не попался под руку нож – страшно подумать, что могло тогда произойти. Подвернулся табурет – им рассвирепевший артист и пошел метелить противников, ничего уже не соображая от ярости. Потом он даже не мог вспомнить их. Помнил лишь перепуганные лица друзей и девушек и как кто-то из ребят растерянно и сердито кричал:
– Идиот, ты же их чуть не убил!..
Позже эти слова тоже поставили в строку.
Табуретный бой привел к тому, что у одного оказалась черепно-мозговая, у другого – сложный перелом челюсти… Вызвали «Скорую», медики, видя обстановку, сочли необходимым сообщить в милицию. И закрутилась юридическая машина.
Вокруг Александра схлестнулись три силы. Одна видимая – закон, и две подпольные: «мажоровы» папаши, с одной стороны, и заступники из театрального училища, с другой, – да, нашлись и такие среди Сашиных преподавателей, несмотря на то что на сам ректорат тоже серьезно наехали за упущения в воспитательной работе, кое-кого грозили даже снять с должности – бог весть чем это кончилось.
Ну а для Зарядьева это невидимое миру противоборство разных сил закончилось приговором: четыре года.
В колонии он числился в активистах, выступал, ясное дело, в самодеятельности, и дело уверенно шло к УДО. Но опять же подвел неукротимый нрав: ввязался в драку, в которую мог бы и не ввязываться… Но что случилось, то случилось. К активу со стороны большинства осужденных отношение было, мягко говоря, неважное, в свалке кто-то из блатной мелочи сунул заточкой в спину, пробил легкое. На ЧП, понятно, стаей слетелось разнообразное начальство, с удовольствием устраивало разборки: делало важный вид, указывало на недостатки в оперативной работе, мудро поучало… ну, у начальства работа такая.
Зарядьев не был зачинщиком драки, поэтому цеплять его не стали, но об УДО не было уже и речи: руководство колонии перестраховалось, судорожно прикрывало свою задницу. Сам же Александр долго валялся в лазарете, лечили скверно, рана никак не заживала… ну а в довершение всего открылся туберкулезный процесс.
Тут тюремные эскулапы спохватились. Из колонии Александра этапировали в спецбольницу, где за него взялись всерьез и держали до тех пор, пока не залечили чахотку наглухо. Главврач, увидя в артисте человека, криминальному миру чуждого, отнесся к нему с сочувствием:
– Тебе ведь обратно в зону не очень хочется? Вот и лежи, лечись, а уж я придумаю, как время протянуть.
И придумал. Александр освободился прямо из этой лечебницы, даже на два месяца позже срока – специально к началу лета. И, сказав горячее «спасибо» доброму доктору, сразу же рванул в Москву, наверстывать упущенное.
Но…
Но оказалось, что в одну реку невозможно войти дважды. Восстановиться на четвертый курс юридических оснований не было, как объяснили ему в ректорате, а впрочем, он почувствовал, что там не горят желанием связываться с обладателем судимости и едва залеченного туберкулеза… Из двух своих курсовых педагогов он встретил одного – второго, старика, выжили на пенсию.