Тень Уробороса. Аутодафе
Шрифт:
Материк обживался землянами очень быстро. К нашему прилету был выстроен уже целый город и пригородный поселок — для медиков. Правда, ко дню высадки все чумные пациенты были уже здоровы, и вскоре мы с чистой совестью отправили их в город, по отведенным для них квартирам.
Работа Палладаса и группы его коллег завершилась созданием поливакцины. Ее необходимо было апробировать на крупных теплокровных животных, и поначалу биохимик предполагал использовать в качестве подопытных пару-тройку дрюнь. Однако очень быстро выяснилось, что организм этих существ абсолютно не подходит для такого эксперимента. Они не могли заболеть ни одной из земных болезней и не болели сами. Если они и умирали, то лишь в одном случае — по какой-то причине оставшись в одиночестве. И поскольку других животных на Сне не было, группа Палладаса рискнула после испытаний на крысах перейти сразу на добровольцев из своих рядов. И никто не удивился, когда в добровольцы вызвался сам создатель вакцины.
— Вот это, Алан, ты зря! — заметил Дик, узнав о решении тестя. — Результаты будут недостоверны…
— Почему?! — удивился Палладас. — Это хорошая прививка! В течение года она защищает от целого спектра самых серьезных человеческих заболеваний! Спасибо скажите клеомедянину!
— Прививка-то хорошая, но… — хихикнула Фанни, — но твоя кандидатура никуда не годится. Ты уже столько влил в себя всякой гадости за эти годы, что поди разберись, вакцина это работает или какой-нибудь хлористый аммоний на основе цианистого калия. Тебя разве чем проймешь? Зараза к заразе не пристанет!
— Вот стерва! — беззлобно ругнулся биохимик под хохот окружающих. — Ну и стервозу же я породил на свою голову!
Вслед за нами на Сон прибыло еще семь партий эвакуированных землян, и теперь на планете насчитывалось около полутора миллионов гражданских эмигрантов и тысяч сто военных; летчиков ВО в расчет можно было не брать: они постоянно курсировали в качестве сопровождения и дольше нескольких дней на Сне не оставались.
В Содружестве, особенно на Земле, уже шла широкомасштабная война между спекулатами и Управлением. В помощь землянам свои военные силы выдвинул Колумб, приняли участие также и те отделы ВПРУ Эсефа, что вышли из подчинения своего начальства, некогда вставшего вслед за дипломатом Максимилианом Антаресом на сторону оппозиции. Полностью задушенный спекулатами Клеомед, как и ожидалось, угрюмо отмалчивался. Не было никаких сведений и о моей родине, Фаусте. Судя по отрывочным сведениям из уст киберпилота, после восстания монахов уцелели там немногие. А если вспомнить последние слова матери Луиса о неких воротах, то, быть может, имелось в виду, что во время бунта противники Иерарха сумели разрушить отправляющий портал ТДМ, и теперь легкий доступ для спекулатов перекрыт?
Выиграв бой — первый этап войны, когда никто из нас еще не догадывался о заражении и, захваченный врасплох, сдал позиции — спекулаты были еще несказанно далеки от победы в самом сражении. Иммунная система включилась в действие.
Мне казалось, их главнокомандующий отдает себе в этом отчет. Ему было нужно что-то иное, нежели банальный захват территории, сказками о котором так просто припудривать мозги глупых обывателей. Они любят ощущать себя высшими созданиями и любят глумиться над «расово неполноценными», пусть эти расово неполноценные в тысячу раз умнее, культурнее, здоровее и привлекательнее внешне, чем они. Ведь это все уже было в истории! Но обыватели потому и глупы, что им не кажется патологическим кретинизмом многократное падение в одну и ту же яму с помоями, пусть всякий раз накрытую другими ветками.
А вскоре на Сне начали происходить вещи, которым стоит посвятить отдельную главу.
7. Заложники иллюзий
Планета Сон, два месяца спустя
Поселенцы не уставали восхищаться красотами и климатом реликтовой планеты. Некоторые всерьез поговаривали о том, чтобы остаться здесь навсегда независимо от исхода войны. Но не всем верилось в идиллическую картинку Сна. Чезаре Ломброни выглядел еще более настороженным, чем когда-либо.
— Проклятье! — нет-нет да и прорывалось у него. — Я все время жду от этой планетенки какой-нибудь подлости!
Не менее угрюмой была и Полина Буш-Яновская. Когда Дик укомплектовывал отряд управленцев для возвращения на Землю, она настояла, чтобы ее зачислили в первую же волну. И уговоры мужа, Валентина, нисколько не поколебали ее решения.
В глубине души мне тоже было неспокойно. Чтобы заглушить тревогу, я часто навещал Луиса в городе и вообще старался держать их с Джокондой в поле зрения.
А еще мы неожиданно для самих себя сдружились с Хаммоном и Эфием. Клеомедянин наконец-то перестал дичиться и даже начал осваивать наш язык, но иногда страхи по-прежнему прорывались наружу, особенно при виде какого-нибудь технического приспособления. В этом случае Нашептанный тыкал в него пальцем, прятался за нас и в ужасе повторял:
— Тегинантьеста? Тегинантьеста?
— Нет, нет! — смеялся Хаммон — единственный, кто понимал речь Эфия, и единственный, чью речь без запинки понимал тот: — Это не злые духи, Нашептанный! Это строительное сооружение, понимаешь? Оно переносит грузы и поднимает их наверх. Его придумали люди.
— Ук? — сразу же с настойчивостью переспрашивал Эфий, вертя головой.
Хаммону приходилось показывать на кого-нибудь из строителей:
— Вот он. Он придумал.
И первое время, удовлетворенный ответом, клеомедянин подходил к указанному человеку, падал перед ним ниц и, не обращая внимания на его крайнюю степень изумления, бормотал восхищенную оду гениальному творцу. Постепенно к его выходкам привыкли все и уже не обращали на Эфия никакого внимания, даже если он приезжал в центр города верхом на дрюне, мылся в фонтане и ложился загорать прямо посреди площади. Его считали кем-то вроде городского дурачка. Мне же было невероятно интересно наблюдать за ним и Хаммоном. В Эфии мне виделся я сам шестилетней давности — я был так же смешон и нелеп тогда на Эсефе. А вот попытка добиться от Хаммона, кто он и откуда, терпела непременное фиаско. И я понял, что ему запретили об этом говорить. Попытки переиграть его хитростью успехом не увенчались, он лишь грозил мне пальцем. В общем, его от и до научили противостоять таким любопытным, как я.
Убедившись, что фауна планеты действительно не блещет разнообразием, мы расслабились. Переселенцы свободно гуляли по лесу, бродили вдоль журчащего ручья, извилисто ниспадавшего с пологого холма, сидели на берегу моря и плавали. И все как один задавали недоуменный вопрос: почему это место не обжили раньше. Один Тьерри дал циничный, но близкий к правильному ответ: «Да чтобы не загадили тут все!», а Фредерик Калиостро добавил, что до недавних пор Сон в самом деле носил статус заповедника, и только безвыходное положение заставило правительство временно нарушить принятый в отношении Сна закон Конвенции.
До поры до времени все шло гладко. Но однажды, когда группы, сформированные майорами Калиостро и Буш-Яновской уже отбыли в Солнечную систему, случилась беда.
Эфий примчался из леса во все лопатки, взмыленный и перепуганный:
— Тегинантьеста! — вопил он, забыв договоренность общаться знакомыми словами из кванторлингвы. — Там! Там! Тегинантьеста убил кьелофиар… дрюня! Убил совсем — мёртво!
На его крики сбежалось полпоселка медиков, и это еще хорошо, что клеомедянина не понесло в город.