Тень Уробороса. Эпоха лицедеев
Шрифт:
— О том, что я полуробот, мне сказала… мне сказали в поместье Антареса. Так и узнал, госпожа… госпожа…
— Бароччи, — подсказала Джоконда и с обманчивой ласковостью улыбнулась Зилу.
Фаустянин ощутил, как что-то невидимое, легкое и еле осязаемое скользнуло ветерком от нее к нему. Изумленный, ничего не предпринимая, Элинор сидел и следил за упорными попытками госпожи Бароччи взглянуть на мир его глазами и пристроиться к ходу его мыслей. Он был настолько удивлен ее действиями, что в один затруднительный момент просто взял и помог ей проникнуть сквозь «заслон». Так в недоумении подвигается разбуженный человек и видит, что к нему под бок, толкаясь, залазит малолетний шалун. Залазит, чтобы в следующую минуту, нечаянно истыкав соседа острыми локотками и устроившись поудобнее, потребовать «засыпательную сказку».
Джоконда замерла. Она тоже поняла все.
— Так вы…
Они сверлили друг друга глазами. Наконец скулы бывшего послушника слегка порозовели, и он смущенно потупился.
— Вы эмпат… — прошептала девушка. — Я подозревала пси-способности, но эмпатию… У нас ведь даже среди ведущих врачей всего восемнадцать эмпатов на все Содружество… Но… «синт»… Это какая-то ошибка… нелепица…
Пожалуй, Риккардо Калиостро немало отдал бы за то, чтобы увидеть начальницу «Черных эльфов» в такой растерянности. Потому что было это явлением столь же редким, как пролетающая через Солнечную систему комета Галлея.
Для самой Джоконды все обстояло куда хуже, чем можно себе представить. С трудом протискиваясь в его сознание, она слишком уж раскрыла свое. И Элинор наверняка узнал ее самую сокровенную тайну. В его пасмурно-серых глазах девушка тут же нашла подтверждение своим страхам. Теперь он, презренный «синт», арестант, преступник, которого ждет либо камера в Карцере, либо уничтожение (как вышедшего из строя полуробота), знает о том, что Джоконда Бароччи, пси-агент и лидер группы «Черных эльфов», лучшая, любимейшая ученица Фредерика Лоутона-Калиостро, что она…
— Извините… — «эльфийка» вскочила и покинула изолятор.
Элинор запустил пятерню в растрепанные волосы, спутывая их еще сильнее, а потом скорчился на стуле.
В этот момент он и почувствовал нависшую над Диком опасность. Это было еще хуже, чем во время эпизода перестрелки на катере. Пока перевоплощенный в Фаину Калиостро и Полина Буш-Яновская отбивались от террористов посреди Моря Ожидания на Колумбе, запертый в изоляторе фаустянин метался и умолял охрану принести ему вещи. Те вещи, которые у него отняли при аресте.
Наконец, не выдержав, юноша упал на колени, а затем и вовсе потерял сознание. Когда его увидел конвой, не слишком, впрочем, утруждавший себя наблюдением за арестантом, рубашка Элинора на боку пропиталась кровью — в точности как в первый день задержания. Врач, вызванный из Лаборатории, снова обнаружил у него на ребрах глубокую рану, будто нанесенную каким-то очень острым оружием. Рана выглядела в точности такой же, какой была три месяца назад. Будто разошлась на месте шрама…
Все это случилось за три недели до визита синьорины Бароччи в изолятор ВПРУ.
Чуть позже Джоконда поймет, что этих двух людей, Дика и Зила, как ни парадоксально, объединила «харизма», посланная капитаном и отраженная бывшим послушником. Отныне Калиостро — через боль, через мучения — иногда мог присоединяться к сознанию Элинора. А Элинор, в свою очередь — к сознанию Калиостро.
Когда девушка вернулась в камеру, Зил уже собрался и выглядел спокойным.
— Мне нужно кое-что из моих вещей, госпожа Бароччи, — он осторожно взял кисть «эльфийки» в одну руку и накрыл ее ладонью другой.
Джоконда не пыталась вырваться и даже не возмутилась некорректным действиям арестанта. Она знала, что шантажировать ее этот человек не будет. Ни грубо, ни завуалированно, по принципу «ты — мне, я — тебе». Да и в его безобидности она была уверена. Дело тут в другом: девушка поняла, чего именно он добивается.
— Расскажите мне, — попросила Бароччи.
И Элинор рассказал.
В тот же вечер по распоряжению майора КРО фаустянину были выданы изъятые у него при аресте личные вещи…
…Зил вынырнул из омута отражений и воспоминаний в день сегодняшний. Капитан Калиостро, кажется, о чем-то спрашивал его. Юноша вопросительно посмотрел на него, на Джоконду и снова на него, словно ожидая подсказки.
— Ты слышал, о чем я спросил тебя? — после долгой паузы осведомился Дик и коснулся пальцами дребезжащего виска. — Нет, ты меня не слышал…
В его тоне сквозило раздражение: капитан чувствовал себя все хуже.
— Каким образом… Ты слушаешь?.. Каким образом ты смог позавчера ночью покинуть запертый, охраняемый надежной системой и дежурными ВО, изолятор? И не только покинуть, но и беспрепятственно вернуться! А также что ты делал в это время на другом полушарии Земли и ты ли это был? Отвечай сразу!
Джоконда внимательно посмотрела на Зила.
Вместо ответа Элинор стал расстегивать браслет наручных часов, которые в числе прочих вещей ему выдали позавчера после ухода Бароччи. Вэошник настороженно дернулся к нему, но «эльфийка» сделала знак не приближаться, и конвоир с видом оскорбленного в лучших чувствах пса замер на месте.
— В том городе… на другом полушарии… был я, — юноша наконец-то освободил запястье от часов. — А выйти из камеры и вернуться обратно я смог вот так…
Слегка подкинув часы в ладони, Элинор протянул их Дику.
КОЛЛАПС (2 часть)
1. Рапорт Деггенштайна
Эсеф, город Орвилл, резиденция посла Антареса, август 1001 года.
Над Орвиллом, столицей единственного государства на единственном материке, вот-вот разразится гроза — явление на солнечном Эсефе довольно редкое.
В одной из комнат большого дома дипломата Максимилиана Антареса сейчас было немногим спокойнее: тревога тяжелым прессом давила на троих собравшихся в кабинете посла.