Тень Уробороса. Эпоха лицедеев
Шрифт:
Выходя в окружении трех «эльфов» на полотно сан-францисского аэродрома, Фанни внутренне корила себя за то, что так долго артачилась, не желая знакомиться с этим потрясающим дядькой — отцом Дика. А еще она подумала, что Фредерик целенаправленно рассказал ей эту историю перед встречей с грозным генералом, легендарной Софи Калиостро. Чтобы не робела понапрасну. Вроде как — «все мы люди, не чины».
Городские панорамы потрясли гречанку. Огромный, ослепляющий белизной и прихотливой витиеватостью архитектуры, Сан-Франциско купался в солнце, а берега его обнимал чуть взволнованный Тихий океан. И это — после серого, пасмурного морозного Нью-Йорка.
— Ни разу тут не бывали? — поинтересовался блондин Лагранж, с тщательно
— Пчхи! Даздази медя бабай! — мучился бедный Оскар Басманов, которого во всем мире сейчас беспокоил лишь его собственный насморк.
Тревор, слуга-биокиборг генерала, высадил обоих помощников Фреда у отеля «Ренессанс». Позевывая, Феликс вразвалочку пошел к порталу гостиницы — регистрироваться и отсыпаться. А Оскар, как поняла гречанка, метнулся в сторону аптеки.
Но еще более Палладу потрясла обретающаяся на склоне холма вилла тетушки Дика. Многоярусный приусадебный участок, дом, построенный в нарочито-архаичном стиле, даже фонтаны. Фанни специально разыскала глазами и «ту самую» пальму. Правда, за девятнадцать лет дерево значительно выросло…
Получив сигнал от своей охранной системы, Софи вышла навстречу гостям. Встретившись с нею взглядом, Фаина оторопела от красоты глаз этой женщины. Нет, стереоснимки не отражали и ничтожной доли той магии, которую излучали ледяные синие глаза сиамской кошки.
— Софи, устрой девочку, пусть отдохнет, — Фредерик пожал родственнице руку и бросил взгляд на усталую Фаину. — И распорядись, чтобы Тревор обеспечил ее всеми необходимыми вещами.
Хоть и утомленная, но Паллада не упустила выражения, с которым в какую-то секунду посмотрела на своего зятя Софи Калиостро. Да неужели?.. Ого!
Дворецкий проводил гречанку в приготовленную для нее комнату, и, засыпая, Фанни вспоминала глаза своего мужа…
…Все, связанное с его появлением на свет, было незатейливо и странно. Маргарет, официальная мать Дика, познакомила сестру со своим будущим мужем. Софи уже состояла в браке с генералом Паккартом. На тот момент она сама являлась «аналитиком-оперативником» СО в звании майора. Можно сказать, что ее карьерный рост лишь начинался, и среди сотрудников Управления, конечно же, еще не ходило никаких легенд и пересудов о семейке Калиостро.
Софи было тридцать два, Фредерику — тридцать. Было время, когда сердце синьоры Калиостро умело вспыхивать и гаснуть. Так оно вспыхнуло в отношении сестриного жениха. Софи почти удалось погасить преступное чувство, ведь предать сестру и своего мужа ей не пришло бы в голову даже в кошмарном сне.
Фред был галантен — но не более. Внимателен — но не более. А ревнивый женский взор замечал: горячих чувств к Маргарет он не испытывает. Но тогда — зачем?..
Ответ на свой вопрос подполковник (уже подполковник!) Софи Калиостро получила спустя семь лет. В этом промежутке они не раз встречались по различным поводам с майором-«ролевиком» Лоутоном-Калиостро. Именно тогда и родилась идея создания структуры «Черные эльфы» — еще неоформленная, еще без названия и стройной концепции. Призрачный проект. И до его окончательного внедрения утечет немало воды.
Управленцы праздновали популярный с тех времен, что предшествовали Завершающей войне, веселый день расстриги Валентина. Кажется, жил в Средневековье распутный священник, неким образом помогавший влюбленным парочкам обрести друг друга помимо воли их родни.
Случилось так, что Софи получила в партнеры по танцу Фредерика. И если прежде она старалась держать его на дистанции, то теперь аура легкомысленного праздника слегка вскружила ей голову. Нет, ни до каких, конечно же, компрометирующих объятий и поцелуев дело не дошло. Софи замирала и старалась унять себя, когда при каждом прикосновении к Фреду тело ее отзывалось сладкой дрожью. Им не пришлось и открываться друг другу: все было понятно без слов и намеков. Калиостро
— Нам надо решить это раз и навсегда, — поманив Фредерика к себе, шепнула Софи в послушно им подставленное ухо.
Она уже чувствовала, что после этого танца не выдержит, уедет с зятем на все четыре стороны, окунется в безумие — и будет жалеть потом всю жизнь. Ее тело в унисон с сердцем и душой изнывали, требуя поступить вопреки доводам рассудка, вопреки этическим нормам. «Никто не узнает! — шептал умоляющий голосок. — Он любит тебя не меньше и не позволит, чтобы кто-то узнал. Он настоящий джентльмен. Ты свихнешься, если сегодня же не будешь принадлежать ему. Ты ошиблась с Паккартом! Джон хорош, добр, благороден, но в нем нет ни искорки из того огня, что горит во Фредерике по отношению к тебе. А у тебя, между прочим — к нему. Не вреди себе! Сдайся! В этой жизни не так уж много светлых моментов! Сдайся! Позволь ему все!»
Это было уже слишком. Это было так непохоже на волевую синьору Калиостро!
Дослушав ее отчаянную фразу, Фредерик кивнул и посмотрел в глаза Софи. А губы их были близко-близко…
Софи в последний момент отдернула голову и спрятала лицо на плече сестриного мужа.
И тогда Фред тихонько рассказал ей, почему семь лет назад выбрал Маргарет: на тот момент лишь Калиостро-младшая была свободна. В отличие от сестры. А ему нужна была Софи, но разрушать их брак с Паккартом и ее карьеру он не имел ни малейшего права.
Подполковник смотрела на него широко раскрытыми глазами, и целая буря мыслей проносилась в ее мозгу. Их диапазон начинался с обвинения («Расчетливый мерзавец!») и заканчивался неуверенным оправданием («Но ведь он явно не лжет! Я люблю его, я чувствую его!»). Весь спектр. Смута. Безумие.
Софи поняла, что карьера за счет нее, вернее, за счет генерала Паккарта, Фреда не интересует. Он и самостоятельно достиг всего, чего хотел. Ей показалось, что Фредерик преследует иную цель, которая стоит гораздо выше нелепой мышиной возни вокруг теплых местечек в ВПРУ, где ему откровенно наскучило. И не ошиблась, потому что в следующую минуту зять объяснил, отчего именно она, а не Маргарет, должна дать жизнь Калиостро-младшему, причем именно мальчику — а при нынешних технологиях проделать все нужные манипуляции, не нарушив этических законов (если не считать ограничений ОПКР и ОКГО), несложно.
Аргумент Фреда был столь весом, что Софи не усомнилась ни в одном его слове. Мало того, она давно подозревала нечто такое, доступное отнюдь не всем. Легче ей от этого, конечно, не стало, если не считать осознания правильности некогда выбранного пути. Они договорились: даже появление общего сына никогда ни для кого из них не станет поводом переступить запретную черту.
И в тот же день, когда в Инкубаторе итальянского города Сан-Марино родился Риккардо Калиостро, тогдашний президент утвердила приказ о создании новой государственной структуры — организации агентов-псиоников «Черные эльфы». А три года спустя, во время крещения «своего» сына, Маргарет Калиостро в шутку заметила: «Надо же, какие у нашего Рикки глаза! Софи, он больше похож на тебя, чем на кого-то из нас!». Однако Софи успела смириться со своей «подсадной» ролью и по-новому осознала свое существование. Она была уже достаточно зрелой женщиной, вдобавок — высшим офицером — чтобы суметь обуздать ненужные сантименты. Тем не менее, и спустя тридцать лет чувство к Фредерику (а равно как и его — к ней) не умерло. Но и не развивалось, несмотря на смерть старого генерала Паккарта. На плите, выложенной в память о муже, овдовевшая Софи приказала высечь фразу: «Джону, моему супругу и сподвижнику. С почтением».