Тень ускользающего счастья
Шрифт:
Она была себялюбива, истерична, требовательна, эгоистична, но при этом не лишена красоты и ума, что делало её ещё более опасной для окружающих, которые не подозревали, что за милой внешностью может скрываться личина демона. Манну зачастую абсолютно не понимал Лилу. Иногда парень мог бы поклясться, что она безумно влюблена в Према и всячески желает завоевать его сердце, то ему казалось, будто все её чувства к Прему обусловлены желанием наживы и выискиванием выгоды.
Что говорить о Манну, когда Лила и сама не решалась понять себя. Она подчас не могла скрыть за маской равнодушия то, что Прем был тем самым парнем, в которого она влюблена.
И никто не подозревал, что такое поведение Лилы было вызвано необходимостью. Ведь для девушки очень много значило мнение матушки и, чтобы угодить родительнице, ей приходилось соответствовать её желаниям. Лила любила Према, но она старалась сделать вид, что его деньги для неё значат больше, чем он сам. Хотя она порой настолько переигрывала, вживаясь в отведённую ей судьбой роль, что сомневаться в её стервозности не приходилось никому, и даже ей самой. Так её образ алчной особы стал для неё второй натурой. И, скорее всего, если бы парень не был столь красив и богат, то, наверное, чувства, испытываемые Лилой к брату, были бы иными.
И уж если говорить о чувствах Лилы, то ей было крайне неприятно, что Прем привёл в дом какую-то смазливую девушку. По всему было видно, что она ему нравится, отчего бурлящая волна ревности прилила к сердцу Лилы.
Глядя на Сонию, Лила фыркнула. Она сделает всё возможное, чтобы эта девушка как можно скорее сбежала бы отсюда. Им двоим – ей и Лиле – нет места ни в сердце Према, ни в этом доме.
Думая об этом, Лила демонстративно поджала губки, чтобы дать понять, что с величайшей радостью вышвырнула бы за порог всех самозванцев, только что переступивших порог ЕЁ дома! Да-да, именно ЕЁ дома, так как она не воспринимала его по-другому. Она всегда жила в нём единовластной королевой, пока Прем скитался по сиротским приютам, да по съемным квартирам. Она привыкла считать этот дом своим, но Прем заявил на него свои права и отобрал его у дяди Акаша.
Мысли о доме и о том, что только Прем является его истинным владельцем, заволокли глаза девушки пеленой гнева. В такие моменты она ненавидела Према и его желание обладать домом. Кто бы мог подумать, что у этого оборванца хватит ума побороться за своё имение! Да ещё и оставить своих дядю, тётю и сводную двоюродную сестру ни с чем. Впрочем, сетовать на судьбу этой троице не подобало: ведь им повезло, что у Према было большое доброе сердце, и он не пожелал, чтобы родной брат его отца скитался по свету, ища пристанище в трущобах. Прем разрешил им остаться.
И только бабушка была тем человеком, который искренне любил Према и действительно был рад его возвращению. Услышав, что все истеричные наигранные вопли фальшивой радости уже иссякли, она вышла в зал. Высокая, худощавая, с длинными седыми волосами, забранными в строгий пучок, она прошла вперед, придерживая белый саван своей вдовьей одежды.
Согласно традиции, Прем бросился к её ногам, прося благословения, и её изящная тонкая рука коснулась его головы.
– Будь счастлив, Прем, - произнесла она чистым гортанным голосом, который, казалось, зажурчал, как ручей по каменным уступам.
Прем поднялся и припал к груди пожилой женщины с гордой осанкой и пронзительным взглядом. Смерть мужа, а затем старшего
Она прикрыла глаза, чтобы скрыть слёзы радости, и прижала к себе Према.
– Мы с Манну привезли Раджу! – воодушевлённо начал Прем, но, вопреки желанию парня, фраза закончилось минорной интонацией, давая понять, что страшное несчастье коснулось их семьи.
Именно «семьи», ведь Прем, Раджа и Манну были неразлучны, как прежде, так и теперь. И горе отдельно взятого члена этой «семьи» было горем всего этого дома. Но бабушка и так всё уже поняла и только лишь качнула головой, давая понять, что все вместе они победят недуг. Раджа жив, а значит, надежда и вера в Бога должны вернуть ему подвижность всего тела.
– А что это за прелестное юное создание, которое так скромно прячется в недрах кресла?
– улыбнулась бабушка, прищурив свой пытливый глаз.
Щёки Сонии зарделись огнём скромности, но Прем не дал ей возможности незаметно отсидеться в укромном уголке. Он ухватил её за руку и потянул к себе, заставив девушку встать. Он подвёл её к бабушке, и Сония почтительно припала к ногам хозяйки дома.
– Ты – доброе дитя, - заметила бабушка, почувствовав душу девушки сердцем. Женщина прожила долгую жизнь и научилась понимать сущность человека ещё до того, как тот называл своё имя. – Тебя ждёт счастливое будущее. Только на пути к нему тебе придётся испытать страдание.
Предсказание смутило девушку, но тут заговорил Прем, улыбаясь своей чарующей улыбкой, той самой, которая сводила с ума бедную Сонию.
– Бабушка иногда предвидит будущее, но когда она излагает свои видения, то сложно бывает поверить, что именно так и будет. Так что, не обращая внимания на витиеватость сказанного. Хотя в том то, что ты будешь счастлива, я ни секунды не сомневаюсь!
Но предсказания на этом не закончились. Взгляд бабушки скользнул поверх склонённых голов Према и Сонии в сторону Раджи и следующие её слова порадовали собравшихся.
– А ты не отчаивайся. Я вижу тебя на ногах. Ты будешь ходить.
Раджа благодарно улыбнулся, но тут же перевёл тревожный взгляд на Сонию, а затем, оторвавшись от девушки, спросил у седовласой предсказательницы.
– А что ещё вы видите, бабушка? Что ещё вы можете сказать обо мне? Люди, много значащие для меня в моём прошлом, будут со мной, или нет?
Женщина отрицательно покачала головой и пояснила свой жест:
– Больше ничего не вижу, - и тут же напустилась на Раджу с упрёками. – Да как ты смеешь приставать ко мне с вопросами, озорник? – шутя, журила она его. – Ты же знаешь, что прозрения у меня бывают очень редко, да и не всегда сбываются, так что отстань от меня с расспросами. Больше ничего не вижу, да и того, что увидела, с лихвой хватит, чтобы тебе быть счастливым! Отстань от меня, Раджа!