Тень в воде
Шрифт:
И тут же нанесла удар:
— Как там с киоском? Получил работу?
— Нет, — коротко ответил Микке.
— Значит, будешь и дальше меня объедать?
— Нет, у меня другие планы.
Нетта уставилась на сына:
— Да ты что!
— Именно.
— Позволь поинтересоваться, что же это за планы. Если это, конечно, не тайна за семью печатями.
— Потом расскажу. Сначала надо кое-что довести до конца. А потом, мам, расскажу.
Сделав глоток вина, он подавился и закашлялся. Нетта выжидала, ковыряя спичкой между зубов.
Перестав
— Расскажи о Натане. Немного.
Нетта закурила, сделала несколько долгих затяжек.
— С чего вдруг?
— Какое у него было образование и все такое.
— Образование? Да какое у него образование! Бросил школу, как и сынуля. Яблочко от елочки недалеко падает… — Нетта фыркнула, выпустив дым.
— А что он делал потом? Когда бросил школу?
— Отправился путешествовать вроде как. Некоторым все нипочем. Мне пришлось найти работу сразу после школы.
Знаю, подумал Микке. Сначала «Гулинс», потом «Хеннес и Маурис». Но вслух произнес:
— А деньги? Что, просто взял и поехал?
— Деньги! Да он все время хвалился, что нет ничего проще, чем достать деньги. «Золотой карман» — он так себя называл, помнишь? И честно говоря… не знаю, что он там делал, но, пока мы жили вместе, у нас почти всегда водились деньжата. Там подработает, тут подхалтурит. Он разбирался в компьютерах, ну, ты знаешь. И занимался техподдержкой на нескольких предприятиях. Это неплохие деньги: люди сколько угодно заплатят, если надо, чтоб компьютер заработал. И еще он покупал и продавал акции. Пока пузырь не лопнул, конечно. Уговорил меня купить акции «Гамбро» — ни о чем в жизни так не жалею. Разве что о браке с твоим папашей.
— Он что, был такой сволочью? — осторожно спросил Микке.
Нетта поджала губы, мгновенно постарев и подурнев.
— Это я не собираюсь обсуждать с сопляком.
— Ну пожалуйста… Расскажи, как вы с ним сошлись. Я же имею право знать! — Микке решил рискнуть: либо она сейчас взорвется, либо начнет вспоминать все хорошее, что было в их с Натаном жизни, — по крайней мере, первое время. Когда родились близнецы и он сам.
— Убери посуду! — приказала Нетта. — И подай мороженое. Положи в красивые вазочки, те, с узором. И полей «Бейлиз», не жалей. У мамочки как-никак день рождения.
Потом Микке включил музыку для Нетты — Лена Филипссон, «Больно, так больно». Песенка в самый раз. Нетта сидела и шевелила пальцами на ногах, давая ступням отдохнуть. Измученные ноги у нее вечно болели.
Микке ждал. Он вымыл посуду, протер плиту — в общем, навел красоту. Теперь они пили кофе и снова «Бейлиз» — на этот раз из рюмок.
— Пожалуйста! — Она протянула одну ногу к сыну.
— Ладно.
Придвинувшись ближе, Микке положил ее ступню к себе на колени и принялся массировать искривленные пальцы, ощущая слабый запах пота. Нетта в наслаждении закрыла глаза.
— Не понимаю, почему женщины носят эту пыточную обувь.
— Чтобы нравиться мужикам, зачем еще.
— Хм.
— Нет, ну правда, представь себе девушку в старых и разношенных кедах. Очень сексуально!
Оба рассмеялись.
— Хорошо, — сказала она наконец, — твой папаша. Конечно, у него были свои плюсы, куда без этого. Он был красавец. Такого не стыдно показать людям. Идешь рядом и думаешь: этот красавчик — мой и только мой! Такое было чувство, когда другие на него заглядывались. Подходишь так, обнимаешь, чтоб все видели… Мы познакомились в пабе — его уже закрыли — на Флеминггатан, рядом с больницей «Санкт-Эрик». Я ходила туда с Вильмой, если помнишь ее. Которая потом переехала в Мальмё. Черные волосы, сильно накрашенная.
— Ага, — неуверенно отозвался Микке.
— Ну ладно. В общем, он тоже туда ходил. Вместе с другими парнями, они всегда сидели за одним и тем же столом у окна. Ну и как-то мы разговорились, так все и сложилось.
— Понятно.
— Он бывал таким романтичным. На каждое свидание приносил розы. Темно-красные, дорогущие. На длинных стеблях. Я считала, что это лишнее: в воду не поставить, мы же сразу куда-нибудь шли. Но приятно, конечно, когда за тобой так ухаживают.
Микке опустил ее ногу на пол и занялся второй. На мизинце был натоптыш, даже воспаленный.
— Он тогда был женат на Анн-Мари, но это не мешало ему встречаться с другими. Он был бабником по природе.
— По природе?
— Да, с этим ничего нельзя было поделать. И дети у него с Анн-Мари есть, твои единокровные, Анн и Мари. Им было семь и пять, когда родители развелись. Оставить женщину — это одно, но бросить ее с двумя детьми… — Нетта внезапно вскрикнула: Микке добрался до натоптыша.
— Тебе бы к ортопеду… или как он называется. — Микке попробовал пошутить: — К ножнику.
— Ты знаешь, сколько это стоит?
Ой-ой, снова опасная тема. Микке погладил мать по лодыжке.
— А после тебя была эта Барбру? Мать Йенни.
— Да, насколько мне известно. Хотя он, наверное, и к другим залезал под юбку. Ну что, хватит? Все выведал?
Нет, подумал Микке, толком не зная, какой вопрос задать следующим. Он пожал плечами, погладил лодыжку еще раз и опустил ногу на пол.
— А почему у тебя девушки нет, Микке? — протянула она, доставая сигарету. — Если уж ты мне задаешь вопросы, то и я могу порасспрашивать. Не обидишься?
— Нет, — буркнул Микке.
— Я уже начала удивляться — ну, знаешь, как мать. Катрин тоже спрашивала. Ты же симпатичный, Микке. Похож на него. Мускулы, все такое. Девушкам такие нравятся.
Микке чувствовал, что краснеет. Жар распространялся от груди вниз и вверх, до самых ушей.
— Катрин даже спросила как-то раз: думаешь, он это самое? Я сказала — нет, только не Микке. Он не такой.
Микке мог бы разозлиться. Мог бы выйти из себя. Имел полное право. Но это стало бы тактической ошибкой. Он хотел, чтобы Нетта побольше рассказала о Натане. Посоветовала бы, что нужно делать дальше, — сама о том не зная.