Тень ветра
Шрифт:
На лестнице было темно, как в бездонном колодце. Отблески молний проникали сквозь щели над входом и разбивались о края ступенек. Я на ощупь двинулся вперед, пока не наткнулся на первую ступеньку. Вцепившись в перила, стал медленно подниматься. Вскоре ступени сменились ровной поверхностью, и я понял, что добрался до площадки второго этажа. Провел рукой по враждебным, холодным мраморным стенам, наткнулся на очертания дубовой двери и металлических засовов, нашел замочную скважину и на ощупь вставил ключ. Когда дверь распахнулась, меня ослепила полоса голубоватого света, а моей кожи ласково коснулся теплый воздух. Комната Бернарды была в самом конце квартиры, рядом с кухней. Сначала я направился туда, хотя и был уверен, что служанки нет дома.
Комната Клары располагалась в другом конце квартиры, рядом с библиотекой и музыкальным салоном. Еле слышная поступь котов сопровождала меня по всему коридору. В перемежающемся вспышками грозы полумраке квартира Барсело казалась зловещей пещерой, совсем не похожей на ту, что я привык считать своим вторым домом. Я вернулся в ту часть квартиры, окна которой выходили на площадь. Передо мной была оранжерея Барсело – непроходимая стена зелени. Я углубился в гущу листьев и ветвей. В какое-то мгновение я вдруг подумал, что если незнакомец без лица проникнет в квартиру, ему, наверное, не найти лучшего укрытия. Мне даже стал мерещиться запах горелой бумаги, но обоняние подсказывало, что это всего лишь табачный дым. Меня охватила паника. В этом доме никто не курил, а трубка Барсело, всегда потухшая, была чистым атрибутом.
Я прошел в музыкальный салон, и отблеск молнии высветил кольца дыма, что парили в воздухе, подобно гирляндам пара. Рядом с входом в галереею зияла широкая улыбка рояля. Я пересек салон и подошел к двери в библиотеку. Она была закрыта. Я открыл ее, и мягкий свет стоящих полукругом стеллажей, любовно заполненных истинным книжником, тепло приветствовал меня. Стены здесь были овальными, а между ними стояли два плетеных кресла. Клара хранила книгу Каракса на одной из застекленных полок у входа. Я на цыпочках направился туда. Мой план состоял в том, чтобы найти книгу, незаметно забрать ее, отдать этому психу и забыть о ней навсегда. Никто, кроме меня, не заметит, что она исчезла. Книга Хулиана Каракса, как обычно, ожидала меня на своем прежнем месте, чуть выдвинув вперед корешок. Я взял ее и прижал к груди, будто обнимал старого друга, которого готовился предать. «Иуда», – подумал я. Уйти отсюда надо так, чтобы Клара не заподозрила, что я был здесь. Мне нужно было унести книгу и исчезнуть из жизни Клары Барсело навсегда. Легким шагом я покинул библиотеку. В конце коридора виднелась дверь в комнату Клары. Я представил ее лежащей на постели во власти сна. Вообразил, как мои пальцы ласкают ее шею, скользят по телу… о котором я не имел ни малейшего представления. Я повернулся, готовый решительно распрощаться с шестью годами напрасных иллюзий, но прежде чем успел дойти до музыкального салона, что-то меня остановило. Голос за дверью, у меня за спиной. Грудной глубокий голос, шепчущий и смеющийся. В комнате Клары. Я осторожно подкрался к двери. Взялся за ручку. Мои пальцы дрожали. Я опоздал. Я с трудом сглотнул и открыл дверь.
9
Нагое тело Клары покоилось на белоснежных простынях, блестевших, как мокрый шелк. Руки маэстро Нери скользили по ее губам, шее, груди. Взор ее невидящих глаз вознесся к потолку, вздрагивая от возвратно-поступательных движений, с помощью которых учитель музыки проник меж ее бледных, содрогающихся бедер. Те же пальцы, что изучали мое лицо шесть лет назад в сумерках Атенея, впились теперь в блестящие от пота ягодицы маэстро, направляя его движения внутрь себя с животной, отчаянной страстью. Я почувствовал, что задыхаюсь. Должно быть, парализованный увиденным, я стоял там с полминуты, пока взгляд Нери, вначале недоуменный, затем вспыхнувший гневом, отметил наконец мое присутствие. Все еще задыхаясь, не в силах произнести ни слова, он остановился. Не понимая, что происходит, Клара не отпускала его, прижалась к нему, лизнула его шею.
– В чем дело? – простонала она. – Почему ты остановился?
Глаза Адриана Нери пылали яростью.
– Так, ничего страшного, – пробормотал он. – Сейчас вернусь.
Нери встал и, сжимая кулаки, попер на меня, как танк. Но я его не замечал. Я не мог оторвать глаз от Клары, заливавшейся потом, бездыханной, от ее проступающих сквозь кожу ребер и с вожделением вздымающейся груди. Учитель музыки схватил меня за горло и поволок вон из комнаты. Мои ноги едва касались пола, и, как я ни старался, мне не удалось освободиться от хватки Нери, тащившего меня, словно тюк с тряпьем, через оранжерею.
– Я из тебя всю душу вытрясу, негодяй, – цедил он сквозь зубы.
Он доволок меня до входной двери, открыл ее и с силой вышвырнул на площадку. Книга Каракса выпала из моих рук. Он поднял ее и злобно бросил мне в лицо.
– Если я тебя здесь еще раз увижу или узнаю, что ты посмел подойти к Кларе на улице, клянусь, изувечу, как бог черепаху, и упрячу в больницу для калек, и мне плевать, сколько тебе лет, – холодно бросил он. – Ясно?
Я с трудом поднялся на ноги и обнаружил, что, пока я сопротивлялся, Нери нанес серьезный урон моему пиджаку и моей гордости.
– Как ты вошел?
Я не ответил. Нери вздохнул, качая головой.
– Ну же, давай ключи, – сдерживая ярость, процедил Нери.
– Какие ключи?
От его пощечины я упал. Когда я встал, мой рот наполнился кровью, в левом ухе звенело, и звон этот сверлил мне мозг, как полицейский свисток. Я ощупал лицо – губы были рассечены и горели. На безымянном пальце учителя музыки блестел окровавленный перстень с печаткой.
– Сказано тебе, гони ключи.
– Идите в задницу, – сплюнул я кровь.
Я не успел увидеть, как он вновь нанес удар. Почувствовал только, как кузнечный молот в клочья разорвал мне желудок. Я сложился пополам и стоял, бездыханный, как сломанная марионетка, качаясь, у стены. Нери рывком поднял меня за волосы и шарил по моим карманам, пока не нашел ключи. Я сполз на пол, держась за живот и всхлипывая, то ли от боли, то ли от злости.
– Передайте Кларе, что…
Он захлопнул дверь перед самым моим носом, и я остался в полной темноте. Я на ощупь поискал в потемках книгу. Нашел, сжал в руке и пополз по ступенькам вниз, задыхаясь, придерживаясь за стены. На улицу я вышел, сплевывая кровь и хрипло дыша. От холода и ветра промокшая одежда колюче облепила тело. Разбитые губы горели.
– С вами все в порядке? – спросил голос из темноты.
Это был бродяга, которому я совсем недавно отказал в помощи. Я кивнул, стыдливо избегая его взгляда. И пошел вперед.
– Подождите немного, пусть хотя бы дождь утихнет, – предложил бродяга.
Он взял меня за руку и отвел в укромный уголок под аркадой, где хранил какой-то тюк и суму со старой грязной одеждой.
– У меня есть немного вина. Неплохого. Хлебните чуток. Поможет согреться. И дезинфицировать надо…
Я отхлебнул из протянутой бутылки. На вкус это было дизельное топливо, приправленное уксусом, но его тепло успокоило желудок и нервы. Несколько капель попало на разбитые губы, и я увидел небо в алмазах, среди самой черной ночи в моей жизни.
– Неплохо, а? – улыбнулся бродяга. – Ну, еще глоточек, оно и мертвого поднимет.
– Нет, спасибо. Давайте теперь вы, – пробормотал я.
Бродяга надолго присосался к горлышку. Я внимательно за ним наблюдал. Он походил на мелкого министерского бухгалтера, проходившего лет пятнадцать в одном и том же костюме. Он протянул мне руку, и я ее пожал.
– Фермин Ромеро де Торрес, госслужащий в отставке. Очень рад знакомству.
– Даниель Семпере, круглый дурак. Мне тоже приятно.