Тень власти
Шрифт:
Дон Педро весь побагровел, пока я говорил это. Наконец он понял, что добыча окончательно ускользнула из его рук, а с нею и золото. Невероятно, чтобы он совершенно забыл о нем.
– Вы понимаете, что вы говорите? – хрипло спросил он.
– Вполне. Во всем этом виноваты ваши брюссельские порядки.
– Но вы могли бы сообразить и без особых приказаний, – вскричал он. Гнев, и разочарование взяли верх над его обычной осторожностью. – Какая польза в неограниченной власти, если вы не хотите пустить ее в ход? Вы могли бы…
– Дон Педро, вы не герцог Альба, чтобы указывать мне на то, что я мог бы, – холодно перебил я.
Самообладание вернулось
– Прошу извинения, дон Хаим. Я не хотел сказать чего-либо обидного. Но вы понимаете, что для ревностного пастыря душ это великое разочарование.
– Конечно, я вам вполне сочувствую. Но что тут можно сделать? В конце концов Божья кара, несомненно, настигнет виновных.
Он опять искоса взглянул на меня. Но едва ли он мог прочесть что-либо на моем лице. Он уставился в пол и сидел несколько минут молча.
– Может быть, не все успели уехать, – сказал он наконец. – Ведь я прибыл сюда совершенно неожиданно. Я сначала попробую отыскать списки. Прошу вас приказать, чтобы никто не смел выехать из города без особого на то разрешения.
– Я сделаю это сейчас же, – отвечал я.
– Что касается остального, то я постараюсь сделать все, что могу. Такие списки никогда не бывают полны, и мы еще посмотрим. Может быть, вы знаете кое-кого, чье имя не внесено в них. А пока мне остается только благодарить вас еще раз за гостеприимство, дон Хаим.
С этими словами он поднялся.
– Наоборот, я должен благодарить вас, – отвечал я. – Надеюсь, что вы останетесь моим гостем, пока не подыщут дом, достойный вас и вашего сана. Позвольте рассчитывать, что вы окажете мне честь и будете обедать у меня. Графиня будет очень рада познакомиться с вами.
Он был изумлен:
– А я и не знал, что вы женаты.
– Я женился недавно – на дочери сеньора ван дер Веерена, первого бургомистра этого города, который с таким трудом удерживал в повиновении его жителей, пока я не прибыл. Он полуиспанец родом. Его мать была донна Изабелла де Гериандец и Виллар.
– Поздравляю вас, дон Хаим. Когда настанет время, я буду счастлив приветствовать графиню.
Я проводил его до комнат, которые отвел для него. Потом вернулся к себе в кабинет и остановился в раздумье. Невольно мои глаза обратились к окну, как со мной всегда бывает, когда я остаюсь один. Перемежающиеся свет и тени имеют для меня какую-то особенную прелесть.
Когда я смотрел в окно, луч бледного январского солнца вдруг загорелся над высокими темными домами. Воздух был довольно плотен, и дым, не будучи в состоянии подняться вверх, висел над крышами. Надо всем было серое небо. Такой вид и всегда-то был суров и мрачен, а сегодня в особенности. Но мне нравился этот вид, я любил его ради того, о чем когда-то мечтал у этого окна. И вдруг мне захотелось знать, будем ли мы вспоминать наши надежды и желания, когда все пройдет, будем ли мы сожалеть тогда, что они превратились в ничто.
Что касается сегодняшнего утра, то я храбро выдержал испытание. На сегодняшний и на ближайшие дни я оставался еще хозяином положения. Если у дона Педро и были поползновения низложить меня, предполагая, конечно, что он имел достаточные для этого полномочия, то сегодня он увидел, что это ему не удастся. Он умный человек и, без сомнения, понял, что ему выгоднее согласиться с моим объяснением, тем более что оно могло быть и истинным. И вот теперь он сидит в своей комнате, взвешивая свои шансы, посматривая на списки и ломая себе голову над вопросом, кто мог вырвать у него добычу. Пусть подумает
Увидим.
Я сделал все необходимые распоряжения относительно охраны ворот. После этого я пошел к донне Изабелле и попросил ее уведомить обо всем ее отца. Срок, который я дал, уже истек несколько дней тому назад. Если те, имена которых внесены в списки, еще не уехали, то они должны сделать это немедленно. До сегодняшнего вечера я сделаю для них все, что можно, но после этого я снимаю с себя всякую ответственность.
Вечером того же числа.
Обед кончился. Когда я представил дона Педро моей жене, он был изумлен. Я заметил, что он был поражен ее красотой. Сегодня она имела величавый вид. Что касается дона Альвара, то он просто ошеломлен. Он сразу готов был броситься к ее ногам. Он сидел слева от нее, а дон Педро – справа, на почетном месте. Оба они старались превзойти друг друга в любезности, но солдату было далеко до монаха, который был незаурядным человеком и в совершенстве владел искусством нравиться женщинам. Это был наш первый большой обед, и она великолепно сыграла свою роль хозяйки.
Дон Педро – человек неглупый. За обедом завязался спор о том, куда поместить помощника дона Альвара. Я разрешил этот вопрос холодно и авторитетно. Дон Альвар хотел было возразить мне, но дон Педро предупредил его:
– Мы должны просить вас, дон Хаим, извинить нас за беспокойство, которое мы вам доставили своим неожиданным прибытием. Удивительно, как вы сумели устроить нас всех в такое короткое время. Не могу не удивляться, как твердо и вместе с тем спокойно вы правите своим королевством. Учитесь у нашего хозяина, дон Альвар.
Это было сказано довольно ехидно. Но дон Альвар всегда испортит игру, слепо и без всяких колебаний повинуясь дону Педро, как хорошо выдрессированная собака, и показывая тем самым, что он послан исполнять приказания дона Педро – против меня, разумеется.
Дон Педро, несомненно, неглупый человек. Любопытная предстоит нам борьба.
10 января.
Вот уже десять дней, как дон Педро здесь. Я не знаю, насколько удалось ему накинуть мне на горло петлю. Несомненно, он хлопочет об этом, ибо для человека с его темпераментом, привыкшего к образу действии инквизитора, не может быть приятно занимать второе место, когда он мог бы оказаться и на первом. Некоторое время он, ввиду опасности, еще будет колебаться, но едва ли это продолжится долго.
Повторяю, мне неизвестно, насколько хлопоты его были до сего времени удачны. Мне приходилось довольствоваться созерцанием его улыбки, но она не говорила мне много. Он, со своей стороны, внимательно изучает глаза моей жены, но мне кажется, что этим его наблюдения не ограничиваются.
Моя жена держит себя по-прежнему. Ни малейшего намека на то, что она видит ту борьбу не на жизнь, а на смерть, которая происходит возле нее. Но она не может не знать этого, ибо в самый день приезда дона Педро я сообщил ей о данных ему полномочиях и просил ее быть осторожной. Я сказал ей все, что позволила моя гордость, и она должна была понять меня.