Тень воина
Шрифт:
Кожа согрелась, стала частью руки.
Игнациус осторожно шевельнул пальцами, осторожно разводя их в стороны. Гаврила тихонько сопел позади.
– Ты не бойся, - не оборачиваясь, сказал Игнациус.
– Там, в доме, наш враг.
– А кто наш враг?
– "Как приятно быть честным - подумал Игнациус.
– Даже если у этой честности две стороны", а вслух сказал:
– Тот, кто хотел у тебя сегодня мешок украсть.
– Разбойники?
– опасливо поежился Масленников. Связываться с ворьем ему не хотелось, но товарищу разве откажешь?
– Может, лучше князю пожалуемся?
Игнациус
– Да мы их и сами…Что нам князя утруждать? Сейчас мы их одним махом всех накажем… Голыми руками… Даже одной голой рукой… А что останется, то вороны расклюют.
Гаврила от таких слов даже плечи расправил.
– Есть у меня одна вещица… От деда досталась… - продолжил маг.
Про деда он врал, конечно. Сам ведь сшил перчатку лет четыреста назад из кожи халдейского мага Эхонта. Скверный был маг и скверный человек, но вот как в жизни бывает - человек скверный, а кожа у него добрая - сносу нет. Крепкая кожа. Вон сколько служит!
Пальцы нестрашно повисли над крышей и стали тихонько сжиматься в кулак.
– Там кто-то есть!
– сказал Гаврила.
Игнациус, не спускавший взгляд с двери повторил.
– Конечно, есть…
Маг не сообразил, что Гаврила смотрит не вперед, а назад. В этот момент он вообще не думал о Гавриле. Варвар сделал свою работу и уцелел. Его счастье. Теперь только бы не помешал. И поэтому Игнациус говорил, чтоб занять его уши и дать отвлечь себя глупыми вопросами.
– Как не быть…
Крыша дома вздрогнула, словно по соломе промчался порыв ветра. Игнациусу показалось, что крытые соломой бревна ощутили угрожающую им силу и испугались.
– Это быстро, - сказал Игнациус.
– Заскучать не успеешь. Раз-два и…
Он свел пальцы. В тишине отчетливо хрустнуло. Солома смялась, из стен с треском начали выпадать бревна. Маг быстро, словно комара ловил или муху, передвинул руку в сторону и… Крепко тут строили.
Дом прогнулся, но устоял.
Игнациус сжал пальцы покрепче. Дом охнул, словно живой и стал обрушиваться внутрь - крошились бревна, завертелась по ветру солома, всполошились и заорали соседские куры. Маг усмехнулся. Где-то там, за падающими бревнами перепуганным петушком метался Митридан. Он не видел его, но знал, что это именно так. Не могло быть по-другому.
Дерево захрустело, стены раскатились отдельными бревнами. Сжатые в щепоть пальцы поднялись над развалинами, и тут же незримая сила подняла бревна и встопорщила их над землей. Маг сдвинул пальцы, и бревна брызнули щепками.
Гаврила, с беспокойством смотревший в темноту, откуда они сами пришли, дернулся, чтоб обернуться на треск, тут из темноты начали появляться люди, и ему стало не до треска.
С замершим сердцем он считал выходивших из темноты, страх колыхнулся в нем словно поганое болото и вдруг начал подниматься, чтоб затопить все его естество. Он не мог крикнуть - страх перехватил горло, но это даже не пришло в голову.
– Вот он!
– сказал один из них, что держал в руках деревянную бадью.
– Вон стоит. И мешок… Все как говорили.
Гаврила подумал, было, что надо бы мешок поближе придвинуть, но страх уже сковал руки и ноги. Голос из темноты спросил:
– Помнишь, что делать нужно?
Тот
– Помню…
Легким скользящим шагом, держа бадью чуть на отлете, киевлянин в два шага добежал до стоявшего столбом Масленникова и опрокинул ее на него. От неожиданности Гаврила вскрикнул. Может быть, он сказал и побольше, но волна густого острого запаха заставила его закрыть рот. Глаза защипало. Он упал на землю и кашлял, словно больная лошадь. В одно мгновение одежда стала грязной и липкой, а сам он превратился в в что-то похожее на шевелящуюся кучу отбросов…
…Чужая сила возникла рядом с магом неожиданно, словно подкралась и теперь навалилась на плечи. Игнациус повернулся, почувствовав ее, но слишком уж он увлекся, перетирая в труху неподатливое дерево. Враг обрушил на него магический удар оглушающей силы. Маг попытался повернуться, но чужая сила сковала его, и он почувствовал себя вмороженным в лед. Мелькнула только мысль. "Обманул!". Он отбросил ее - сейчас нужно было спасать жизнь, а не переживать по мелочам.
Не в силах двинуть ни рукой, ни ногой, он шевельнул бровью, ограждая себя от незримого напора. Сила, только что грозившая смять его, размазать по земле, ослабла, но он и ее едва сдерживал.
…Бобырь смотрел на ползающего по земле человека и не мог найти в нем ничего страшного. Разбойник пожал плечами - и чего это колдун так его боялся? Он уже понял, с кем дело имеет, и не больно, а так, для острастки, пнул того ногой под ребра.
– Мешок сам отдашь? Или тебя уговаривать придется?
Мужик не молчал, но и не говорил - кашлял, тряс головой, тер руками слезившиеся от густого запаха глаза, но не сопротивлялся…
Ожидая одобрения, он посмотрел на атамана. А тому было не до него…
Босяг смотрел, как волхвы ломают друг друга.
Забавное было зрелище - не каждый день такое увидишь. Оба стояли неподвижно, в полуоборот друг к другу, но воздух вокруг светился и потрескивал, рождая маленькие молнии.
Он вовремя вспомнил, что получил деньги вовсе не за то, что посмотрит на творящиеся тут чудеса, и повернулся к Бобырю.
Тот смотрел не на колдунов, а на мокрого от уксуса человека у себя под ногами. Смотрел с удовольствием. Грабить людей ему приходилось по-всякому - с ножом и мечом в руках, из засад и грудь в грудь, но так как сегодня - с колдуном и бадьей уксуса - впервые… Он раскачивал бадью на пальце, словно раздумывал над тем как поступить - толи выбросить ее, за ненадобностью то ли ударить эту копошащуюся под ногами мразь по голове.
– Вот полезная штука! Что ж это мы так раньше не делали?
Поглядев на колдуна, что подрядил их на эту ночь, Босяг ответил:
– Это от дурака ничему не научишься… А от колдуна всякой мудрости нацеплять можно…
– Вот бы к такому в ученики!
Продираясь сквозь кашель, Гаврила попытался подняться на колени, а волхвы все пытались убить друг друга…
– Амулет на шее и мешок, - напомнил Босяг.
– Живо.
Бобырь ухватил бедолагу за ворот и приподнял, разглядывая шею. Тот не сопротивлялся, только хрипел что-то негромко. Лунного света хватило, чтоб увидеть, что нет там ничего. Он так и сказал.