Тень врага
Шрифт:
Мысли вернулись к текущим задачам. Сегодняшняя лекция не даст мне ничего нового. Разновидности и характеристики авиабомб, о которых занудно бубнит Юсупов, я и без него прекрасно знаю.
Витман сказал, что нужно действовать по-другому. Нужно попытаться найти следы того, кто стоит за покушениями на меня. И моя задача — определить эти следы. Подумать, где именно эта тварь могла натоптать…
Физические — равно как и магические — следы искать бесполезно, слишком много времени прошло. Если уж даже в подземном туннеле
А кто может что-то знать? Кто может мне рассказать, с кем водил знакомство, к примеру, покойный Белозеров?
Он был холост, после того скандала с соблазненной гувернанткой перебрался жить сюда, в академию. И вряд ли встречался со своим руководителем на здешней территории. В своём доме в Петербурге, если и бывал — то наездами. А после смерти Белозерова прислуга из этого дома разбежалась, поди их теперь найди. Попробовать поискать его друзей? Или, чем чёрт не шутит — родителей? Вдруг они ещё живы?
И тут меня кольнуло.
Родители. На меня ведь покушался не только Белозеров! Был ещё Рабиндранат. А из его дневника я знал, что существует некий благодетель, внушивший господину Иванову мысль о том, что он — будущий император. И организовавший протекцию для поступления Рабиндраната в Императорскую академию… Угу.
Кажется, у меня появился повод снова пообщаться с ректором.
— Зачастили вы ко мне, Константин Александрович.
В этот раз Калиновский был один. За радушной улыбкой он постарался скрыть настороженность.
Чего я потребую от него на этот раз? Кого из курсантов соберусь вывозить из уютного оазиса академии в огромный, полный опасностей мир?
— Прошу садиться, — он указал мне на кресло, стоящее напротив стола.
— Благодарю, — я отрицательно покачал головой. — Мой вопрос не займёт много времени.
— Слушаю вас, — Калиновский недоуменно приподнял бровь.
— Скажите, пожалуйста, по чьей протекции сюда, в академию, поступил Рабиндранат Иванов?
Калиновский нахмурился.
— При всем уважении, господин Барятинский, это конфиденциальная информация. Я не имею права делиться ею, даже если бы захотел.
— Догадываюсь. Но вы, полагаю, также понимаете, что я задаю этот вопрос не из праздного любопытства. Я выполняю служебный долг.
— Понимаю.
Калиновский задумался. И вдруг, просияв, придвинул мне телефонный аппарат.
— Вот что мы с вами сделаем, Константин Александрович. Вы ведь наверняка знаете номер своего… э-э-э… начальника?
— Господина Витмана? Знаю, конечно.
— Наберите его, будьте добры. Не сочтите за недоверие, но я хотел бы убедиться, что…
— Ясно, — вздохнул я. — Соломку стелите… Хорошо.
Я быстро набрал знакомый номер. Передал трубку Калиновскому.
В этот раз Витман, по счастью, оказался на месте и ответил быстро.
— Василий Фёдорович? — Трубку держал Калиновский, но голос Витмана отлично слышал и я. — Доброго дня. Чем обязан?
— Доброго дня, Эрнест Михайлович. Прошу прощения за беспокойство. Ко мне только что пришёл небезызвестный вам господин Барятинский… — Калиновский покосился на меня.
— Который, вероятно, стоит сейчас рядом с вами, — проницательно закончил Витман. — И что же ему угодно?
— Его вопрос носит весьма деликатный характер. Господина Барятинского интересует личность того, кто оказал протекцию господину Иванову при поступлении в академию.
— Господину Иванову? — переспросил Витман. — Я полагаю, курсантов с такой фамилией у вас в академии немало.
— Речь о Рабиндранате Иванове. Том несчастном, который…
— Ах, да, — вспомнил Витман. — Этот, подлёдник.
— Что, простите? — удивился Калиновский.
— Ничего, не обращайте внимания. Профессиональный жаргон… Так вы говорите, господина Барятинского интересует личность, оказавшая ему протекцию?
— Да, — вмешался в разговор я. — Вы меня слышите, Эрнест Михайлович?
— Слышу, прекрасно. — Два и два Витман сложил быстро. — Что ж, разумный ход. Я буду вам весьма признателен, Василий Фёдорович, если вы предоставите господину Барятинскому эту информацию. И чем скорее это сделаете, тем лучше.
— Но… — Калиновский казался абсолютно обескураженным. — То есть, вы имеете в виду… Я действительно могу это сказать?
— Вы можете это сделать прямо сейчас, Василий Фёдорович. Не кладя на рычаг трубку.
Я представил, какого труда Витману стоит сдерживаться. Не рявкнуть: «Быстрее, чёрт бы вас побрал!» Время-то у него наверняка — на вес золота. Всё-таки аристократическое воспитание и профессиональный опыт не пропьешь.
Калиновский помолчал. Нерешительно взглянул на меня, на телефонный аппарат.
— Не волнуйтесь, Василий Фёдорович, — подбодрил Витман. — Уверяю вас, какое бы имя сейчас ни прозвучало — меня и господина Барятинского оно не удивит. А уж говорить о том, что дальше нас эта информация не уйдёт, полагаю, вовсе излишне. Итак?
Калиновский молчал.
— Время, Василий Фёдорович, — Витман всё-таки начал терять терпение. — Побыстрее, прошу вас.
— Но… — Калиновский откашлялся. — Признаться, не понимаю, для чего вы просите об этом меня…
Голос Витмана похолодел.
— При всем уважении, Василий Фёдорович, наша организация — не из тех, что считает нужным сообщать кому бы то ни было о резонах, заставляющих нас поступать тем или иным образом. Просто ответьте на вопрос. Кто составил Иванову протекцию?