Тень Ястреба
Шрифт:
Пассажирами «Баньши» на этот раз были не рабы, а забившие все трюмы и палубы воины – бывшие гладиаторы, присягнувшие на верность лорду-волку. Они были собраны со всего мира, и каждый мог рассказать свою собственную печальную историю о поимке в рабство, невзгодах, испытаниях и потерях. Но теперь бывшие рабы воспряли духом и, казалось, были беспредельно преданы Дрю. В маленькой армии Волка насчитывалось пока что чуть более ста бойцов, но зато каких! Даже сейчас, во время путешествия, эти воины-профессионалы находили какой-нибудь свободный пятачок на палубе, чтобы целыми днями поддерживать себя в форме. Благо тренер у них остался
– Мой отец был хорошим человеком? – напрямую спросил лорд-волк.
Гриффин сидел у края огромного окна на корме «Баньши», Дрю – у противоположного конца подоконника. Эту каюту некогда занимал Кесслар, но личные вещи Козла давно были вынесены и выброшены за борт, осталась лишь мебель – стол, кресла, койки. Теперь здесь жили верлорды во главе с самим Дрю, и хотя семерым здесь было тесновато, после людуса в Печи помещение казалось им хоромами.
Поскольку их товарищи уже спали, старый Ястреб и Волк старались говорить тихо, почти шепотом.
– Я бы рад был наболтать тебе с три короба красивых лживых слов, Дрю, но не стану. Вергар был очень суровым, даже жестоким человеком. Никогда не уклонялся ни от спора, ни от драки, был упрямым, горячим и твердым, как стурмландская сталь. Я в жизни не видел ничего более страшного, чем бросающийся в битву вервольф – рычащий, орущий, размахивающий своим Мунбрендом. Невозможно представить себе более красивый меч, чем Мунбренд твоего отца с белым лезвием. У Вергара были только друзья и враги, полутонов он не признавал. – Гриффин отхлебнул из кружки, которую держал в своей скрюченной руке. – Я имел честь считаться его другом.
– Чем больше я узнаю об отце, тем более жестоким и грубым он мне представляется.
– Он был человеком с твердыми убеждениями, Дрю, а еще он был королем.
– Королем Вестланда, замечу, но не Бейрбоунса.
– Тогда это не имело особого значения, как и сейчас, впрочем. Тот, кто правил в Хайклиффе, правил всем Семиземельем. Представь, что Вестланд – голова огромного зверя, а остальные земли – его тело. Давно считается само собой разумеющимся, что в Лиссии один король, и этот король сидит на троне в Хайклиффе. Волки правили Лиссией две сотни лет, Дрю, и никто никогда не делал попыток занять их место до тех пор, пока не появился Лев.
Дрю покусывал палец, глядя в окно на разбегающиеся от бортов «Баньши» и переливающиеся в лунном свете волны.
– Тогда ты должен знать Бергана, Манфреда и Микеля. Они тоже твои друзья?
– Были когда-то друзьями, – улыбнулся Гриффин.
– Что изменилось?
– Преданность и верность, – вздохнул старый Ястреб. – Мы по-разному понимали их. Я уверен, что тебе известно о трудном положении, в котором оказался Берган после того, как Леопольд захватил власть. Он вместе с лордами-оленями приложил руку к тому, чтобы убедить Вергара уступить Льву свою корону. Они не знали, конечно, что Лев нарушит все свои обещания, но как бы то ни было, получается, что они предали Вергара, и я надеюсь, что совесть за это мучает их до сих пор.
– Ты не прав, Гриффин. Они хорошие люди. Были членами Совета Волка и моими личными советниками после того, как мы захватили Хайклифф. Жестоко надеяться на то, что они продолжают страдать из-за чего-то, случившегося так много лет назад.
– Приношу свои извинения, лорд Дрю, – ответил Гриффин, удивленно посмотрев на собеседника. – Я никого не хочу обидеть, однако, с вашего позволения, останусь при своем мнении. В конце концов, я выстрадал его.
– Каким образом?
Гриффин медленно поднялся и принялся расстегивать свой жилет.
– Я был верным слугой Вергара до самого конца, до той минуты, когда Леопольд обезглавил твоего отца. Но и после этого я оставался предан Волку.
При упоминании о казни Вергара Дрю вздрогнул. Он никогда не видел своего отца, однако между ними существовала самая крепкая на свете связь – кровная. Старый лорд-ястреб стряхнул с себя жилет и принялся расстегивать пуговицы рубашки. Дрю почувствовал себя неловко.
– Лорды-ястребы должны были готовы умереть – и в самом деле умирали – за твоего отца, Дрю. Мы были самыми надежными и верными союзниками Вергара и самым грозным оружием в его арсенале. «Летучая смерть!» – так кричали наши враги, когда мы камнем падали с небес в самую гущу битвы.
Гриффин с помрачневшим лицом принялся снимать с себя рубашку.
– Другие верлорды поклонились и присягнули тому, кто оказался на троне. Все, только не Ястребы – даже после того, как Волк был убит вместе со всей своей семьей. Да, мы остались верны мертвому королю. Это привело Льва в бешенство, и он решил наказать меня в назидание остальным.
Гриффин повернулся, показал Дрю свою освещенную падающим сквозь иллюминатор лунным светом спину. Два чудовищных шрама пересекали ее от плеч до основания позвоночника – две полосы бледной, обесцвеченной кожи. Даже теперь, спустя много лет, ощущалось, с какой бешеной яростью были нанесены эти старые раны – бугристые, с неровными рваными краями.
– Крылья мне отрезал Леопольд. Сам. В подвале замка Хайклифф. В воздухе еще пахло гарью от пожара, в котором сожгли твою семью. Медведь и Олени стояли и смотрели, как Леопольд режет мне крылья. Там были и другие верлорды – Кони, Бараны, Кабаны и прочие. Лев взял серебряный кинжал и отрезал мои прекрасные крылья. Вырвал их с корнем.
Дрю замутило. Он отвернулся, не в силах смотреть на ужасные шрамы Гриффина. У него перед глазами встала картина – Леопольд удерживает Гриффина одной рукой, а другой вырезает крылья из спины лорда-ястреба. Когда Дрю обернулся, Гриффин уже успел снова надеть свою рубашку.
– Как ты понимаешь, трудно такое простить даже спустя столько лет.
– Простите, милорд, я не… – начал Дрю.
– Конечно, ты не знал, – не дал ему договорить Гриффин. – Берган и Манфред хорошие люди, попавшие в жуткую ситуацию. Они избежали физической расправы Льва, но их гордость навсегда была уязвлена. Я тоже, наверное, мог остаться со своими крыльями, если бы не был слишком упрямым. – Гриффин покривился и продолжил: – Гвардейцы Леопольда отволокли меня назад, в Виндфелл – с ними был еще этот предатель Скир, один из моих братьев – и провели меня перед моими земляками, чтобы предупредить их всех: если кто-нибудь из Ястребов вновь захочет расправить свои крылья, его ждет неминуемая смерть. Скир был единственным Ястребом, вставшим на сторону Льва, причем сделал это задолго до убийства Вергара. Меня заставили зачитать послание Леопольда. Гвардейцы показывали всем лордам-ястребам мои отрезанные крылья, а я читал указ, под страхом смертной казни запрещающий фалконтропию.