Тень, закрывшая край солнца
Шрифт:
Болдин закрывал глаза, смотрел в окно или вглядывался в даль своих конкурентов по бизнесу. Они опасались повторения подобного в собственных банках, но больше злорадствовали по поводу его позорного ротозейства. Только у доверчивой, беспечной домохозяйки карманник из сумочки может вытянуть кошелек, только у слабого банкира можно утащить средь бела дня бронированный фургон, облепленный охраной и набитый зелеными купюрами.
Уже десять минут глава секретной службы докладывал о ходе расследования, которое велось по всем направлениям: бандитским группировкам, каналам сбыта, персоналу, конкурентам; высказывал соображения по десяткам версий, начиная с традиционных и кончая самыми невероятными, но денег за всем этим, хотя и важным, и полезным, набором слов не наблюдалось. Болдин мрачнел, но продолжал внимательно слушать. Когда одни детали происшествия стали накладываться
– Я это уже слышал. Давай обсудим детали. Почему же не открылись банковские ворота?
– Заглох мотор, – ответил Дугин. Он сам осматривал мотор, и хотя не нашел никакой поломки, говорил на основании свидетельских показаний.
– Будем считать это случайностью. Кто еще должен был находиться рядом с воротами?
– Еще один сотрудник, но он, увидев замешательство, прошел на территорию банка, чтобы разобраться в причинах.
– Вот и разобрался! – ехидно вздохнул Болдин.– А где в это время находилась группа наблюдения?
– Они сдали объект под контроль стационарной группе банка и поехали.
– Куда? Куда можно ехать и кому они сдали машину с деньгами? – Болдин начинал терять терпение, видя всю абсурдность не только возникшей ситуации, но и изначально построенной системы охраны.
– У них начинался обеденный перерыв. И они выполнили свою задачу, – сказал Дугин и, видя недоверчивый взгляд Болдина, поспешил добавить: – Это преданные ребята, я их проверял.
– Вокруг все проверенные и преданные, а деньги ушли! Я, повторяю, не разбираюсь в твоем хозяйстве, но даже своим обывательским взглядом вижу целую цепь промахов.
Болдин начал говорить, и все элементы покушения действительно выстроились в зловещую цепь, но не заговора, а элементарной халатности. Несмотря на строжайшее предупреждение, охранник инкассаторской машины вышел из нее. Психологически он ощущал родные стены и не мог предвидеть опасности у дверей дома. Он должен был хоть до пенсии, но просидеть в ней до тех пор, пока машина не окажется на территории банка. Более того, ворота должны быть к этому моменту опять закрыты. Сотрудник наружной охраны тоже не имел право покидать свое место. Ворота не открывались, но со стороны банка угроза отсутствовала, поэтому не было смысла торопить события и бежать выяснять , что случилось. И в машине подвижного наблюдения допустили непростительную ошибку. Они обязаны были не отпускать инкассаторов из под наблюдения до момента, пока за объектом наблюдения не закроются ворота банка. Им не надо было передавать машину стационарной охране. Все искусство охраны в том и заключалось, что с того момента, как машина с деньгами подъехала к банку, за нее отвечали обе группы. Отвечали в равной степени. По графику на это уходило не более двух минут. С задержкой они потратили бы еще пять– десять минут. Но этого не произошло. Элементарная недисциплинированность брала свое: привыкли на службе все делать в общих чертах, не задумываясь над существом служебных вопросов. И по докладу Дугина получалось, что все в целом свои обязанности выполняли: на работе присутствовали, смотрели, докладывали, и виновных, как это принято, не оказалось. Возражая Дугину и подлавливая его на самых элементарных оплошностях, Болдин склонялся к мысли, что, не взирая на старую дружбу, главу службы безопасности, как потерявшего резкость рысака, следует заменить, в противном случае банку будет светить перспектива полного опустошения. “Сошлюсь на требование Правления или Наблюдательного Совета, наверное, не обидится”, – подумал Болдин в тот момент, когда секретарша доложила о приходе “господина Вышегорского”.
Долгожданная, тревожная, новость эта обрадовала обоих, и Болдин попросил генерала спуститься и встретить важного гостя, чтобы успеть продемонстрировать этим шагом свое почтенное к нему отношение. Лишь только дверь за генералом закрылась, Болдин вскочил с места и сам кинулся к двери навстречу гостю, но затем остановился, прошелся по кабинету и подошел к окну. Нервы были напряжены, хотелось ощущения свежего воздуха и пространственной глубины, как на краю горной вершины или на крыше высотного дома.
Об ограблении хозяева кабинета вначале молчали, держали паузу, рассчитывая на столь желанный эффект. Вышегорский тоже молчал, а темой для разговора были выбраны итоги последнего арт-аукциона, на котором поклонники Айвазовского выложили за желанные шедевры по
– Через минуту я назову имена налетчиков на инкассаторскую машину, а они вам чистосердечно признаются, куда успели припрятать деньги. Но пока, – Вышегорский сделал паузу, потом улыбнулся страшной улыбкой и добавил, – скажите, почему не открылись ворота банка?
– Что-то заклинило, – ответил Болдин, будучи абсолютно уверен в непогрешимости этой версии.
– Если открыть коробку выключателя, то не трудно будет заметить следы отвертки на болтах, стягивающих контакты электропроводки. Во время переполоха провода были опять соединены, поэтому вы и не нашли причину остановки двигателя.
– Вы хотите сказать…– генерал Дугин втянул свою кабанью шею, как это делает хряк перед боем за самку. Для него этой самкой в этот момент была служба безопасности, мундир, который он хотел отстоять.
– Я не только хочу сказать, но и утверждаю, – сказал Вышегорский и протянул Болдину свернутый вдвое лист бумаги. – Это фамилии сотрудников банка, участвовавших в разбойном нападении. Безусловно, они сами не нападали, а, как я сказал, готовили нападение. Фамилия нападающего, взятого со стороны, стоит отдельно, рядом указан адрес, по которому его можно найти.
Генерал Дугин подошел к Болдину и вцепился налившимися краской глазами в список, где стояло несколько примелькавшихся за эти дни фамилий. Этих людей он лично допрашивал и группой, и по одиночке, внимательно изучал их личные дела, биографии, просматривал материалы спецпроверок последних дней и сводки наружного наблюдения, – все, казалось, было просвечено в их телесном материале, и они не вызывали никаких подозрений. Правда, пять дней назад трое из списка встречались у стойки одного третьеразрядного бара, выпили темного пива, опустошили по тарелке креветок, но деньгами не сыпали, а встретиться могли по любым делам. Заместителю Дугина встреча показалась достаточно странной, потому что после разговора они разъехались, следовательно, собирались только затем, чтобы поговорить о чем-то таком, чего не хотели доверять телефону. Подозрения никуда не пришьешь, и за ними лишь оставили наблюдение – при том эпизодическое.
– Откуда вам это стало известно? – Дугин был возмущен и удивлен одновременно, и это свое состояние поспешил передать присутствующим.
– При всем моем уважении к вам, генерал, вы допустили ошибку. Нельзя принимать на работу по обслуживанию денег мало проверенных лиц. При любом недостатке кадров лучше набрать команду из бывших сотрудников госбезопасности и полиции.
– У нас служба на все 90 % укомплектована ими, – сказал Дугин, возвращаясь на свое место со списком преступников.
– Значит, надо заполнить все штатное расписание бывшими офицерами, – перебил Болдин, хотя это была его идея больше привлекать молодых, крепких ребят и не забивать кадры, хотя и опытными, но пенсионерами, к тому же знакомыми.
Болдин, как человек далекий от хозяйства внутренней безопасности, не видел опасности в том, чтобы привлекать на работу молодых, неженатых, бездетных мужчин, не имевших за плечами моральной опоры. Он сам был достаточно молод и делал ставку на энергию молодости. Но деньги обладают страшной разрушительной силой, способной переломить любую неокрепшую душу. Вид денег и тяжесть мешков вначале вызывает восхищение. Незаметно денежный запах впитывается в человека, вызывая в нем возбуждение. По прошествии времени человек начинает ощущать материю денег, они пронизывают до самой корки его сознание, и потребность иметь их насколько только возможно много становится господствующей потребностью. Охранники каждый день были во власти денег, рядом с ними, но фактически бесконечно далеко от них. Так у одного охранника созрел план ограбить инкассаторскую машину, а чтобы избежать кровопролитие была выбрана своя же машина. Для осуществления задуманного он привлек еще троих человек, причем все трое были из соседней смены. Расчет был на то, чтобы осуществить нападение в день их дежурства. Непосредственно нападающего взяли со стороны. Остальные роли распределили, как это принято в благородном театре: один взялся отсоединить контакты электромотора и задержал доклад о “поломке”, другие послушно подняли руки под дулом бутафорного пистолета. Когда один из охранников, не вовлеченный в заговор, пытался открыть стрельбу по еще не успевшему двинуться броневику, ему помешали, объяснив уловку недопустимостью задеть случайных прохожих на улице.