Тень звука
Шрифт:
в дрожаньи воздуха!
Каких постановлений тыщи,
в ветвях витая,
стучит твой пальчик,
неостывший
после свиданья?
Что вам сдиктовывает эхо
лесных совминов?
О чем вы прыскаете смехом,
оправив «мини»?
Не
ткут опись леса,
и Тьму Времен, и Лист летящий,
и Осень с Летом.
А рыжая – на перерыве.
Легла в левкои полевые
и ловит зеркальцем карманным
на спине
укус комарий!
Улитки-домушницы
В.А.
Уже, наверно, час тому, как
рассвет означит на стене
ряды улиточек-домушниц
с кибиточками на спине.
Магометанские моллюски.
Их продвиженье – не иллюзия.
И, как полосочки слюды,
за ними тянутся следы.
Они с катушкой скотча схожи,
как будто некая рука
оклеивает тайным скотчем
дома и судьбы на века.
С какой решительностью тащат –
без них, наверно, б мир зачах –
домов, замужеств, башен тяжесть
на слабых влажных язычках!
Я погружен в магометанство,
секунды протяженьем в год,
где незаметна моментальность
и видно, как гора идет.
Эпохой, может, и побрезгуют.
Но миллиметра не простят.
Посылки клеят до востребования.
Куда летим? Кто адресат?
Шафер
На свадебном свальном пиру,
бренча номерными ключами,
я музыку подберу.
Получится слово: печально.
Сосед, в тебе все сметено
отчаянно-чудным значеньем.
Ты счастлив до дьявола, но
слагается слово: плачевно.
Допрыгался, дорогой.
Наяривай вина и закусь.
Вчера, познакомясь с четой,
ты был им свидетелем в загсе.
Она
и пахнет жасминною кожей.
Чужая невеста, жена,
но жить без нее ты не сможешь!
Ты выпил. Ты выйдешь на снег
повыветрить околесицу.
Окошки потянутся
вверх
по белым веревочным лестницам.
Закружится голова.
Так ясно под яблочко стало,
чему не подыщешь слова.
Слагается слово: начало.
* * *
Напоили.
Первый раз ты так пьяна,
на пари ли?
Виновата ли весна?
Пахнет ночью из окна
и полынью.
Пол – отвесный, как стена...
Напоили.
Меж партнеров и мадам
синеглазо
бродит ангел вдребадан,
семиклашка.
Ее мутит. Как ей быть?
Хочет взрослою побыть.
А в передней
все наяривает джаз,
как посредник:
«Все на свете в первый раз,
не сейчас – так через час,
интересней в первый раз,
чем в последний...»
Но чьи усталые глаза
стоят в углу, как образа?
И не флиртуют, не манят –
они отчаяньем кричат.
Что им мерещится в фигурке
между танцующих фигур?
И как помада на окурках,
на смятых пальцах
маникюр.
Дневник София 67"
1. Бар «Рыбарска хижа»
Божидару Божилову
Серебряных несербскнх рыбин
рубаем хищно.
Наш пир тревожен. Сижу, не рыпаюсь
в «Рыбарске хиже».
Ах, Божидар, антенна божья,
мы – самоеды.
Мы оба тощи. Мы рыбы тоже.
Нам тошно это.
На нас – тельняшки, меридианы –