Тень
Шрифт:
Всеобщее презрение по отношению к глодателям считалось само собой разумеющимся. Врожденные уродства делали их воплощением порчи, и, плохо обращаясь с глодателями, волки стаи как бы очищали себя и свою кровь от скверны. Избавиться от роли козла отпущения глодатели могли, только продемонстрировав какое-нибудь высочайшее мастерство. Чаще всего это было мастерство глодания костей, на которых они запечатлевали величайшие события в жизни стаи и клана.
Следуя за Бриком, Фаолан бросил взгляд в сторону и заметил беременную волчицу.
—
— Однозначно поздно. К сожалению, у таких и волчата рождаются слишком рано, недоношенными. Потому и умирают быстро. И хорошо, что умирают, — всё равно же проклятые.
Фаолан слегка замедлил шаг и обернулся. Глаза волчицы сияли неровным светом. На ее пути оказалась еще одна мать-волчица с двумя детенышами. Все трое резко свернули, словно уступая дорогу, но на самом деле стараясь обойти беременную самку как можно дальше. Один волчонок вздумал было пробежать наперерез, но мать сурово одернула его: «А ну назад!»
У Фаолана сжалось сердце. Он надеялся, что беременная волчица не обратила внимания на эти слова, но, судя по тому, как печально повисла ее голова, она прекрасно всё слышала. Удивительно, как она до сих пор еще не сбежала из стаи! «Назвали еще не рожденного волчонка проклятым! Малькадом! Как и меня!» — роились в голове у Фаолана неприятные мысли. Неужели и с его настоящей матерью так обращались? Неужели она сбежала, чтобы спасти его и вырастить вдали от клана?
Глава вторая
Вызов
Приближаясь к ожогу, месту гаддерглуддера, где собрались два с лишним десятка представителей нескольких стай клана, Фаолан ощущал на себе настороженные взгляды других волков. Иногда до его ушей даже доходил их шепот:
— Какой крупный для глодателя! Слишком откормленный. Наверняка крадет мясо у старших, не дожидаясь своей очереди. Ни один член стаи такого бы себе не позволил… Да, очень крупный.
Перед ним лежал на брюхе бесхвостый волк с желтоватым мехом.
— Стой здесь и смотри на Хипа, — приказал ему предводитель Брик. — Учись у него, это настоящий глодатель!
У Фаолана еще не было возможности пообщаться с другими глодателями. А вдруг они и в самом деле его чему-нибудь научат? Например, искусству покорности. У него самого пока что не получалось настолько быстро падать ниц и настолько подобострастно ползать в пыли: всякий раз его ноги словно отказывались сгибаться, а шея застывала и не давала голове опуститься.
Судя по тому, как усердно этот бесхвостый волк елозил по земле и скулил, перед ним действительно был образцовый глодатель. Фаолану стало даже немного не по себе. Морда Хипа почти скрылась в пыли — удивительно, как он вообще еще дышал. Глаза он закатывал так усердно, что виднелись только изрядно пожелтевшие белки, — впрочем, волк не забывал время от времени украдкой оглядываться по сторонам, чтобы удостовериться, что за ним еще не перестали следить. Задняя часть его тела как-то странно дрожала, словно калека изо всех сил пытался вилять несуществующим хвостом. А без хвоста, который можно поджать между ног, у него никак не получалась настоящая, идеальная поза покорности.
По всей видимости, только это Хипа и беспокоило — то, что он выглядит недостаточно униженным. Фаолана затошнило, к горлу подступил комок. Тем не менее раз это настоящий глодатель, то, может быть, он расскажет что-нибудь полезное о бирргисе и об охоте?
— Так когда нам нужно будет завыть вместе со всеми? — спросил Фаолан, опускаясь рядом с Хипом.
— Что? — скрипуче прошептал желтый волк.
— Я спросил, когда нам…
— Я слышал, что ты спросил, глодатель. Просто меня поразил твой вопрос. Ты что, совсем ничего не знаешь?
— Я просто спросил. Я еще не до конца освоился…
— Так ты не освоишься, — пробурчал Хип. — Глодатели никогда не воют и не выступают на гаддерглуддерах. Они вообще никогда не воют и не берут слово ни на каких собраниях.
Фаолану очень захотелось спросить почему, но он решил, что разумнее будет этого не делать. Забудем про вой; сейчас важнее узнать про бирргис. Интересно, на что похожа настоящая охота?
— А про бирргис расскажешь? Я умею бегать… — нерешительно начал он.
Впрочем, Фаолан предпочел не упоминать о том, что бегает не хуже волчиц, потому что это прозвучало бы слишком хвастливо. Вместо этого он добавил:
— Я очень сильный. Я могу бегать быстро и долго.
Хип приподнял морду и окинул Фаолана презрительным взглядом.
— Это неважно.
— Что значит неважно?
В этот момент к ним подошел предводитель Кларен. Остановившись рядом с Хипом, он с явным удовольствием наблюдал, как покорный глодатель корчится в пыли. А тому словно только это и надо было: рядом с вышестоящим волком он заелозил по земле еще усерднее.
— О, как я рад, что могу оказать вам посильную помощь! Надеюсь, благородным волкам, капитану и капралам бирргиса окажутся полезными мои скромные услуги. Я постараюсь как можно лучше обнюхивать помет и мочу добычи, чтобы понять, стоит ли на нее охотиться. Это невероятная честь для такого ничтожного волка, как я!
«Помет? О чем это он?» — недоумевал Фаолан. Неужели их обязанности действительно заключаются в том, чтобы вынюхивать жертву по ее моче? Пусть они и глодатели, пусть им не дадут оторвать первый, второй или даже десятый кусок добычи, но рыться носом в навозе — это уж слишком! Проснувшаяся было надежда на то, что ему удастся продемонстрировать свою доблесть, окончательно угасла.
Хип покосился на Фаолана и прошептал:
— Это и есть наша обязанность, глодатель, — обнюхивать помет и мочу добычи. И всё. Никакого бега, никакого преследования, никаких бросков.
Хип повернулся к Кларену — тот удовлетворенно кивнул, словно ему понравилось, как опытный волк излагает задачу новичку.
— И я сочту должным, если после великолепной охоты вы некоторое время будете избегать меня из-за дурного запаха, — продолжал Хип, делая паузу, чтобы в очередной раз припасть к земле и попытаться вильнуть несуществующим хвостом. — Знайте, что я преисполнен смирения, и меня безмерно воодушевляет сама мысль о том, что дурной запах будет служить знаком моего участия в столь великом деянии.