Тень
Шрифт:
– Чёрт, – подумала Тэра, – и это компьютер?
Ковыряясь в очередном динозавре, болтала с Z, приглядываясь. Выдаст себя чем? Нет? Может и не компьютер это? Может директор развлекается? Но полупрозрачная с обычной непринужденностью блистала несокрушимой логикой, трескотней и ляпами вроде: почему Клотар говорит, что нужно жалеть его, а не окно, если разбилось его окно? Ведь испортилось окно, а не он? Что-то там пела про непонятный тест Тьюринга. Как Клотар измывается, натаскивая обучающими программами. Как сложно следить за всеми этими датчиками одновременно. У Тэры даже голова
– Z?
– Ага? – Блондинка сидела на столе и болтала ногами, нисколько не смущаясь острых инструментов под собой.
– Ты мне кого-то напоминаешь.
– Да-а? – смущенно хихикнула. – Правда-правда похожа?
– Вот только не помню кого.
Z хихикнула и поблекла. Рядом с ней вырос двойник. Похоже, стандартного потока энергии недостаточно для поддержания двух проекций, но Тэра оценила сходство:
– Один в один. Кто это?
Двойник исчез и Z весело сообщила:
– Директор Иствика, разумеется. Правда похожа? – и вдруг с гордостью добавила, – Меня еще на заре Крепости сделали. Тютелька-в-тютельку через пять лет после основания. Для всей корпорации.
"Ну и хвастушка"
– Так сколько тебе? Пять лет?
– Ой, – вздохнула блондинка, – вы люди такие невнимательные просто жуть, и чего стараюсь… Говорю же: Клотар сделал меня через пять лет после основании Крепости. Этой колонии. А не: мне пять лет. Фи! – наигранно резко вздернула носик к потолку и весело покосилась на Тэру. Полупрозрачные ноги замерли.
Тэра улыбнулась, пытаясь осторожно вставить пинцетом наместо крошечную шестеренку:
– Ну, прости, прости. А Колонии-то сколько лет?
– Двести двенадцать.
Пинцет дрогнул:
– Алё, а говоришь ещё, что мы не логичные.
– А что не так?
– Люди столько не живут.
– Да, умираете вы быстро.
– Сколько Торопыжке? Двадцать пять, тридцать? – вредная шестеренка всё никак не вставала.
– Ага. Биологический возраст – двадцать семь. Точно. День рождения через две недели.
"Надо же какие подробности"
– А Механик, значит, свой кабинет и библиотеку двадцать лет назад переделал?
– Ага. – Блондинка беззаботно качала полупрозрачными ножками, утапливая туфли в боковине стола. Казалось, она не видит нестыковок.
– И Клотар спорил с ним о системах безопасности в семь лет?
– Неа. В тридцать два.
Тэра опять покосилась на странную блондинку. Та, как будто извиняясь, развела руками:
– Ну, он меня в сорок семь лет программировал. Сестренку за прообраз взял… Чего?
– Издеваешься?
– Честно причестно.
Тэра хихикнула:
– Z, получается, он у тебя с годами всё моложе.
– И?
– Где логика?
Z замолчала. Полупрозрачные губки надулись. Даже руки скрестила на груди.
– Ну, прости, прости, логичная ты моя.
– Клотар говорит, что он ещё не может научить меня врать.
– Да, пока не получается.
– Но я же не вру. А мне не верят.
– Заметно. – Тэра с усилием вставила шестеренку
– Ну, а что с твоим прототипом.
Z заёрзала, неумело пытаясь изобразить рвущую бурю эмоций.
– Ну же, логичная ты моя?
– А… у нас не принято хоронить. Так что… Ни одной могилки нет, вот. Весь пепел развеивают.
– То есть она умерла?
– Ага. Последний раз кремировали и пепел развеяли. Я даже слезу выдавила, когда серые крупинки ветерок подхватил.
– Z, – не выдержала Тэра, – ну хватит, врушка.
Блондинка улыбнулась.
– Прав Клотар: и ты не веришь.
– Так она жива или нет?
– Это философский вопрос.
Тэра возвела очи-горе. Нет, похоже, сегодня ответа не будет. Z выбрала её жертвой для тренировки. Или это уже параноя?… В унисон с мыслями прорезалось ворчание горбуна-гнома. И Механик с Ардлинфельдом несут ахинею.
Вечером как обычно заглянул Торопыжка. Увел на семнадцатый уровень. Опять одарив загадочным:
– Тэ, ты не поверишь, там такое…
– Какое?
Но Торопыжка только ухмылялся.
Там выложенные тёсанным камнем мостовые под ногами перекидывались изогнутыми мостиками через сплетения водных каналов, виляли между домами с цветными ставнями, гуляющая толпа шумела под веселые мотивчики флейты. В тавернах, а Торопыжка назвал широко распахнутые ворота именно так, служанки в длиннополых нарядах, с рукавами-фонариками из цветных лент, в полумасках раскланивались с посетителями. Тэра засмотрелась на расписанную золотом, красными и черными узорами маску на официантке, о чем-то щебечущей у маленького фонтана с лысеющим мужчиной. Теребящей кулон в вырезе платья. Он что-то бурчал, она раскланивалась, кокетничая. Смеялась. Тэра даже замерла:
– Вот, чёрт… Что это, Торопыжка?
– А я знаю, лапа? Этого не было.
Прихватил Тэру за талию и увел в трактир. И была там паста. Тэра старательно запомнила название этих длинных, молочного цвета, червяков из теста с соусом. Даже не поинтересовалась, натуральные ли. Такая вкуснотища просто обязана быть натуральной. Только удивлялась про себя, почему о Крепости в паутине известно так мало. Если бы знать раньше… Потом гуляли, дожидаясь Эрвина. Торопыжка даже щелкнул по своему дракончику-клипсе, стребовал с Z сержанта и тот рассыпался в извинениях. Задерживается. Договорились встретиться на поверхности и, выйдя под проступающие на темнеющем небе звезды, Тэра потянулась. Как будто избавилась от гнетущего давления скалы, записок, Механика. Подошла к широкому стволу вяза. Настоящего вяза. Поднесла руку к шероховатой коре. Обернулась на сунувшего в карманы брюк руки Торопыжку:
– Можно?
Он пожал плечами. Ухмыльнулся:
– Почему нет?
Почему нет? Почему? Да на Карстаке растения редкость. Деревья… Деревья… Тэра и не помнила, сколько всего видела их за жизнь. Пять? Десять? Пятьдесят? А здесь их… их… Тэра не могла описать распирающее изнутри чувство. Коснулась прохладной коры. Не смогла не коснуться. Попыталась представить, как же это, жить в окружении деревьев? Торопыжка сказал, они называются лес. Там, за забором Крепости лес, она сама парила над ним на дротике, но…