Тэн
Шрифт:
– Ты еще и позовешь их за общий стол в Длинный дом? – пробурчал Хроки, когда очередной одобренный кандидат в хирд скрылся за дверью, отсыпав мне две сотни опыта. – Тэн Олаф смотрит на нас из Чертогов Всеотца, и едва ли он рад такому.
– Тогда ему придется радоваться Вагни Ульфриксону, занявшему мое место, - ответил я. – Тот, кто готов сражаться за свой дом, достоин свободы и права называться хирдманном.
– Но ты обещал освободить всех! – Хроки плюхнулся на лавку и обхватил голову руками. – Отпустить трэллов… Раньше такого никогда не было!
Ох уж эти Средние
– Раньше ты не водил дружбу с безродными склафами, - улыбнулся я. – Раньше чужаки не правили Фолькьерком и не служили Тиру Однорукому. Подумай, друг мой! Если Орм победит, трэллы останутся трэллами. А если победим мы – обретут свободу. За нее они станут сражаться яростнее, чем Хрольф-берсерк.
– Ты мудр, мой тэн, – Хроки покачал головой, - но ты плохо знаешь трэллов. Те из них, кто умел ценить свободу, или уже вернули ее себе, или давно погибли. Остались лишь трусы и те, кому боги не дали сил держать меч.
– Пусть так, - кивнул я. – Но Фолькьерку нужны не только мечи. Волунд-кузнец слишком стар, чтобы сражаться, но он может послужить мне своим молотом и выковать хоть сотню мечей. Нас слишком мало, и дело найдется для каждого.
– Твой язык острее, чем у самого Локи. – Хроки мрачно вздохнул. – Боги не дали мне ума спорить с тобой, Антор, но лишь об одном я прошу тебя – будь осторожнее! Трусы лживы и коварны. Каждый из них готов обещать тебе все, но стоит удаче отвернуться – и они тут же ударят в спину.
– Всякий, кто предаст или встанет на моем пути – поплатится жизнью. – Я возвысил голос. – Я же попробую удержать удачу, что сберегла меня и привела сюда... Никто в Фолькьерке не владеет мечом лучше тебя, Хроки. Прошу, научи трэллов сражаться.
– Проще научить медведя танцевать, или рыбу летать, подобно птице, - проворчал он. – Но я выполню твою волю, друг мой.
Похоже, Хроки хотел сказать что-то еще, но успел. Дверь скрипнула, и ветхие доски пола заскрипели под тяжестью огромного тела. Я поднял глаза, ожидая увидеть Рерика.
Но увидел Хакона Поросенка – того самого, которому мне пришлось накостылять сразу после прибытия в Фолькьерк. Трэлл явился по приказу своего хозяина. И вид у него был донельзя мрачный, но при этом решительный.
– Ты звал меня, мой тэн, - заговорил он. – И я… я уже знаю, о чем ты хочешь говорить со мной. Я не умею сражаться, но боги… дали мне большую силу! Прошу тебя, тэн, возьми меня в свой хирд! Позволь очистить кровью врагов руки, что я осквернил воровством, и клянусь Всеотцом, у тебя не будет человека вернее!
Насчет силы Хакон не соврал – его характеристики я помнил неплохо. А вот с соображалкой дела обстояли явно похуже. Кажется, он репетировал речь чуть ли не час – полное лицо покрыли крохотные бисеринки пота – но все равно говорил сбивчиво и невнятно. Впрочем, уж чего-чего, а красноречия я от него и не ожидал. Мне нужны были воины, и на роль тяжелобронированного танка Хакон подходил как нельзя лучше. Но он не только воровал добро покойного тэна – и я не забыл.
– В хирд? – усмехнулся я. – Ты, презренный трэлл, посмел поднять на меня руку, а теперь хочешь назваться свободным человеком и воином? Как смеешь ты просить о таком? Одной лишь милостью Всеотца ты еще дышишь!
– Лишь твоей милостью, мой тэн.
– Хакон вжал голову в плечи, разом сделавшись чуть ли не вдвое меньше. – Старухи говорят, что ты сам Один, спустившийся на землю, чтобы защитить Фолькьерк. Если тебе угодно, чтобы я умер трэллом и отправился в Темное Царство Хель, так тому и быть. Но я скорее позволю отсечь себе руку, чем еще раз украду что-нибудь.
Сам Один? Похоже, мой авторитет среди трэллов за какие-то пару часов достиг в прямом смысле заоблачных высот – то есть, Асгарда. И я уж точно не собирался терять его из-за излишней мягкотелости… впрочем, умеренное великодушие могло сыграть мне скорее на руку.
– Старый Волунд многое знает о кузнечном деле, - сказал я. – Но он почти ослеп, а его рука уже не так сильна, как в молодости (тут я немного покривил душой – в армреслинге гномообразный дедуля с восьмеркой Силы наверняка бы меня сделал). Если он согласится учить тебя ковать оружие – станешь его учеником?
– Я? Учеником хромого старика? – Хакон вскинул голову. – Того самого, что спит с козами?!
– Его имя Волунд Эриксон! – Я с грохотом опустил ладони на стол. – Ты будешь служить ему и выполнять все, что он прикажет. А если я хоть раз услышу от него жалобу – до конца своих дней будешь убирать за козами… и спать с ними вместе. А сейчас – пошел вон!
– Да, мой тэн, - пробормотал Хакон, пятясь к выходу.
– Будь моя воля, он уже болтался бы в петле, - проворчал Хроки, когда дверь за Поросенком закрылась.
– Если сможет выковать себе меч – сможет и сражаться. – Я потянулся, разминая затекшие мышцы. – Позор, что он навлек на себя, смывается лишь кровью – своей или чужой. Если Хакону хватит мужества первым пойти в бой вместе с людьми Хрольфа-берсерка, я назову его своим хирдманном.
– Если останется жив. – Хроки пригладил отросшую бороду. – Но я верю, что мы победим, Антор. Скажи – Олег, человек конунга, что пришел с нами – где он сейчас?
– Не знаю. – Я пожал плечами. – После того, как я заплатил виру, он спросил, может ли остаться здесь на несколько дней. Я позволил.
– Мне не нравится Олег, - вздохнул Хроки. – Но то, что он в Фолькьерке – добрый знак.
Насчет «не нравится» я понимал его полностью. А вот насчет доброго знака…
– Почему? – спросил я. – Что ты хочешь сказать?
– Мне приходилось слышать о страшном человеке, что служит конунгу. – Хроки опасливо скосился на дверь. – Сигурд рассказывал, что две зимы назад у Серого Медведя неведомо откуда появился хускарл родом из склафов. Конунг всегда держал его подле себя, и тот сразил в битве сотни врагов. Будь я на его месте, Серый Медведь подарил бы мне меч и назвал ярлом… Но никто не слышал даже имени склафа и не видел его на пирах.