Теневая лампа. Книга четвертая
Шрифт:
Впрочем, воспоминания занимали его недолго. Оказавшись в каменном веке, он испытал столько всяких опасностей, что Берли с его ужасными планами явно отступал на второй план. Но вот теперь, здесь, он не мог не думать о них. Приспешники графа могли таиться в любом темном переулке. И вообще, чего они от него хотели? Более того, с какой стати они старались его убить? Конечно, он им мешал, но вдруг за этим крылось что-то более серьезное?
Из-за этих мыслей Кит пребывал в меланхолии до самых городских ворот. Однако, как только телега их миновала, Кит стал думать об ужине, обещанном Миной.
Телега катила вверх по узкой улочке, ведущей от ворот к рыночной площади старого города. Там Вильгельмина велела вознице остановиться, подождала, пока они разберут рюкзаки и слезут, потом пригласила фермера, когда он закончит свои дела, в кофейню и пообещала бесплатно чашку горячего кофе и свежий штрудель. Фермер поблагодарил, тряхнул поводьями и уехал.
Идя через площадь к кофейне, Кит задал Мине вопрос:
— Как думаешь, сколько дней назад ты была здесь в последний раз? — Вспомнив их прошлый разговор, он добавил: — Или, может быть, мне лучше спросить, ты уже успела отправиться в Испанию?
Вильгельмина рассмеялась.
— В Праге такого пока не случалось. Но если попытаться угадать, я бы сказала, что с моего отъезда прошло дня два-три, не больше. В самом крайнем случае, четыре. — Она пожала плечами. — Скоро выясним.
Распахнув дверь кофейни, Мина почти вбежала внутрь. Кит и брат Лазарь вошли следом за ней и обнаружили зал, битком забитый посетителями, балующими себя утренним кофе; работники шустро сновали по залу, разнося кофейники и тарелки с выпечкой. Пахло свежеиспеченным хлебом, воздух гудел от разговоров. Здесь царило легкое настроение, и Кит снова подумал, как Вильгельмина с Энгелбертом смогли добиться такого успеха.
Мина с восторгом наблюдая за происходящим.
— Чувствуйте себя как дома, — бросила она через плечо, сняла рюкзак и направилась прямо в кухню. — Этцель! — позвала она. — Ich bin zuruck, mein Schatz!
Из кухни выглянул здоровяк-пекарь. Из-под мягкой зеленой шляпы выбивались светлые кудри, а круглое лицо раскраснелось от жара духовки.
— О, голубушка! — воскликнул он, широко разведя руки. Мина целиком потонула в его медвежьих объятиях, ее подняли с пола и утащили на кухню.
«Думаю, он рад ее видеть», — размышлял Кит. Они с братом Лазарем обменялись понимающими взглядами и осмотрелись. Их прибытие не осталось незамеченным, кое-кто благожелательно поулыбался им, некоторые кивнули. Кит решил было удивиться, но потом вспомнил, что глазам посетителей предстали два незнакомых священника в рясах и с рюкзаками. Кит пихнул локтем брата Лазаря, и тот поднял руку в общем благословении. Посетители тут же вернулись к разговорам и кофе.
Появилась Мина, таща Этцеля на буксире.
— Энгелберт, это мой друг Джамбаттиста Беккариа.
Этцель сдернул с головы бесформенную шляпу и поклонился священнику; брат Лазарь ответил поклоном и пожал пекарю руку.
Повернувшись к Киту, она сказала:
— Кит, я уверена, ты помнишь Энгелберта.
— Конечно! — Кит, в свою очередь, протянул руку. — День добрый, Энгелберт. Рад встретить вас снова.
—
— Так, — сказала Мина, входя в роль хозяйки заведения, — можете занять свободную комнату наверху. Кровати там хорошие, есть шкаф для всякой мелочи. Я прикажу служанке принести еще одеял, — она повторила то же самое для брата Лазаря. — Поднимайтесь и располагайтесь. Вам принесут воды умыться и привести себя в порядок, а вечером приглашаю нас всех на ужин. Отпразднуем наше благополучное возвращение. — Она заметила кислое выражение на лице Кита и поинтересовалась: — Что-то не так?
— Ну, одежда… — начал он. — Может быть, у тебя найдется что-то менее религиозное?
— Тебе так быстро надоело быть священником?
— Ну, мне все равно, что, — просительно произнес Кит. — Годится что угодно.
— Ладно, пошлю кого-нибудь, пусть подыщут что-нибудь подходящее. — Взяв Энгелберта за руку, она увела его, плавно перейдя на немецкий: — Пойдем, Этцель. Расскажешь, что тут без меня было. Мне же надо знать…
— Спасибо, я твой должник, — сказал Кит, но пара уже исчезла в кухне. — Ладно. Увидимся позже, Энгелберт, — проворчал он.
Он оглядел зал и довольных клиентов. Ноздри щекотал запах свежей выпечки.
— Пойдем, брат Лазарь, — вздохнул он, махнув рукой в сторону лестницы. — Конечно, это не «Ритц», но еда хорошая, и нам обещали настоящую перину.
ГЛАВА 6, в которой обеты легко даются и так же легко нарушаются
На следующее утро Кит проснулся и поклялся, что никогда больше не будет есть, но его искренняя решимость продлилась до тех пор, пока он — умытый и одетый в новые мешковатые брюки и тонкую льняную рубашку, — не забрел на кухню к Этцелю как раз в тот момент, когда пекарь доставал из духовки новую партию медово-ореховых пирожных. Божественный аромат не просто поколебал его решимость, Кит сдался без боя, подвинул стул к рабочему столу, а большой пекарь, сразу заулыбавшись, положил перед ним на чистую тарелку свежую горячую булочку.
— Этцель, ты гений, — восторгался Кит. Говорил он невнятно, поскольку рот был занят очень вкусным лакомством. — Настоящий художник!
Этцель при звуках чужого языка изобразил непонимание.
— Да! Зер гут! — ответил Кит, практически исчерпав свой небольшой запас немецкого. Пекарь вернулся к духовке, что-то напевая под нос.
Накануне вечером Кита потряс шницель, поданный в лучшем ресторане города. Вильгельмина договорилась со своим деловым партнером, герром Якубом Арностови, отвезти их к «Святому Хуберту», в самый модный ресторан Праги — проницательный деловой человек был только рад выполнить ее просьбу. Там, в отважной попытке сравниться с опытным Энгелбертом, Кит превзошел самого себя, сражаясь с куском телятины, не умещавшимся на тарелке. При этом он не забывал огромную кружку прекрасного пива. Здесь и коренилась его утренняя решимость поститься в ближайшую неделю.