Тени чёрного пламени

Холодная дождевая капля, пробравшись в глазницу маски, повисла на ресницах, отчего еле заметная тропка в стоящем стеной сухостое подернулась мутной пеленой. Не двигая головой, я крепко сжал веко и спустя секунду снова открыл глаз. Пелена пропала, дождь тоже стих так же быстро, как и начался.

В наушнике зашуршало, тихий голос Норда сообщил:

– Два и шесть, дистанция – три косых.

Я сжал пальцами тангенту рации так, что получилось три длинных щелчка. Это означало, что пока шуметь не будем. Пусть «свободные» подойдут поближе, три сотни метров – слишком далеко. Может быть, они идут своей дорогой, а те, кто упал нам на хвост двое суток назад, потерялись в топи, которая поглотила

все, что оставалось от комплекса «Янтарь». После событий на атомной станции и закрытия порталов Зону лихорадило месяцев восемь, может быть даже чуть больше. Рельеф где-то провалился, как это случилось на Свалке, а где-то словно бы по мановению невидимых исполинов образовались высокие холмистые сопки. Большая часть инфраструктуры вместе с дорогами и небольшими поселениями вольных старателей сохранилась, как и прежде, но граница между мирами стала более зыбкой. Внешне границы периметра не изменились, однако расстояния между поселениями постоянно росли, дороги уже больше никуда не вели, обрываясь где на середине, а где-то исчезли совсем. В районе завода «Росток» появились неизвестные развалины, которые вскоре стали именовать Ульем. Это из-за причудливых гладкостенных пирамид, похожих на воткнутые вертикально в землю веретена. Пчел или других насекомых никто там не встречал, однако же и ходить туда мало кто отваживался. Вернувшиеся только пожимали плечами, что, впрочем, ничего не означало – каждый держал находки при себе, как и свято охранял пробитые среди аномальных полей маршруты.

– Два – три, контакт на двенадцать!

Это Андрон, все такой же нетерпеливый, как и прежде, углядев в кустарнике наших гостей, поспешил с выводами. Слон в рейды с нами уже не ходил, сказывались последствия ранения, но из Андрона со временем выйдет хороший боец. Жаль, что пока парень слишком горяч, но это пройдет. Я снова дал сигнал оставаться на месте, территория кишела сфинксами, которые теперь расплодились неимоверно. Если услышат стрельбу, то нападать не станут, однако прикончат победителя, это теперь практически норма. Звери словно бы выжидали, когда люди ослабят друг друга, а после начиналась охота: уцелевших сфинксы брали в кольцо и загоняли в какое-нибудь гиблое аномальное поле. На этих четвероногих зверей, более всего похожих общей статью на африканских львов, не действовали эффекты большинства гравитационных и электрических ловушек. Как-то они умели их отключать на короткое время, и потому укрыться от гона за аномальными полями было невозможно. Тех же, кто пытался дать отпор, сфинксы разрывали походя, почти не сбавляя скорости. Кроме внушительных по своей остроте и величине когтей и зубов, сфинксы били жертву длинным узким хвостом, покрытым твердыми зазубренными костяными пластинами. Передвигаясь прыжками, стая развивала скорость до пятидесяти километров в час. Поэтому все артельщики работали только с глушенным оружием, но вот за противника поручиться нельзя. Сброда и дураков за это время не убавилось нисколько, да и кто не станет отстреливаться, коли придет нужда!..

Поле, заросшее высокой иссохшей травой, тянулось вдаль метров на четыреста, пока хватало глаз. С моей позиции у подножья невысокого холма все отлично просматривалось. Начало пустошь брала у края провала, где раньше была дорога на Свалку. После схлопывания порталов и новой серии землетрясений Свалка представляла собой неправильной формы чашу, до краев заполненную плотной завесой тумана. По слухам, несколько мелких групп вольных старателей уже обосновались на склонах кратера, некоторые даже неплохо заработали на перепродаже разного барахла и артефактов. Но сам я этих людей не встречал, хотя два дня назад мы и прошли по самой кромке тумана у восточного склона кратера. Обычная земля, даже с остатками травы и уродливыми деревцами, ни живой души, ни аномалий мы не встречали.

От воспоминаний отвлекло шевеление кустов, колыхнувшихся против того вектора, куда их гнул ветер. Переложив автомат ближе к себе, я осторожно, на короткое время глянул в монокуляр. Оптика не подвела, в доли мгновения мне удалось разглядеть цепочку фигур, идущих точно по вытоптанной зверьем тропке. Еще минут десять, и они дойдут до островка, который когда-то создал человек. Там, дальше и левее, метрах в ста от того места, где я сидел, виднелись развалины трансформаторной будки. Собственно, от кирпичной коробки, какую видел любой горожанин, выходя из дома где-нибудь в родном дворике, тут мало что осталось. На мир скалилась только угловая северная стена да груда слежавшегося мусора на месте утащенного кем-то трансформатора. Народу в группе было человек шесть, в то время как нас преследовал целый отряд хорошо вооруженных и экипированных рейдеров-сечевиков. После разгрома у Припяти группировка «Вiльна Сiчь» почти перестала существовать, но вскоре западные покровители прикинули риски, и под видом гуманитарных и экологических экспедиций в Зону потянулись все те же хорошо вооруженные группы волонтеров. База в районе военных складов теперь называлась «Держава», хотя нашивки и общая идеология остались что и прежде. Сечевики поглотили группировку наемников, и теперь они делили общую территорию, хотя, по слухам, стычки возникали постоянно и многие были недовольны сложившимся положением. Группы разведчиков и сборщиков артефактов обновленных «свободных» отныне действовали слаженно и предельно жестко. Особенно потеснили «Альфу», потерявшую в боях за Припять более двух третей личного боеспособного состава. С финансированием и прочим у альфовцев было не густо, как, впрочем, и до той самой битвы. Однако сейчас все стало еще хуже, поскольку финансирование из России резко сократилось. Видимо, тамошние власти больше не видели особого смысла в поддержке группировки. Но неожиданно помогли отставные бойцы и ветераны отряда, поднявшиеся на гражданке, хотя их помощь, конечно, не сравнится с тем, что могло, но не хотело дать государство. Всех, кто вроде нашей артели базировался в Промзоне как вольные стрелки, обложили подушным налогом. Но народ без особого скрипа платил, ибо все понимали, что на карту поставлена судьба отряда, который охраняет один из немногих островков стабильности во вновь изменившемся мире. Я уже подумывал было откочевать куда-нибудь, поскольку за заработком не гнался, а налог был не маленьким, но Василь, занявший место командира «Альфы», стал подкидывать работенку по профилю. Из-за этого наши отчисления порой составляли втрое меньшую сумму, чем, скажем, у Барановского, нового хозяина «Приюта старателя». Он пришел в Зону почти сразу же после окончания штурма Припяти, говорят, что дальний родственник Одессита. Все за глаза звали его Кепка из-за невеликого роста и пристрастия к теплой ушанке, которую Барановский никогда не снимал. При нем питейный шалман расширился, превратившись в целый комплекс с ночлежкой, занимавшей обширные подвалы под цехами, поскольку стал единственным относительно безопасным пунктом торговли и отдыха в разросшейся и ставшей еще опаснее Зоне. Домовые-ягеры ушли вместе со многими существами из параллельных миров, так что теперь в коммуникациях было пусто. Барановский нанял каких-то строителей из Бреднянска, за пару месяцев они обустроили подвалы, создав там нечто вроде гостиницы с номерами и просто залом, уставленным койками, где можно было переждать редкие теперь, но ставшие сильными и затяжными волны выбросов. Толковище захирело, из-за больших расстояний и убыли случайного народа в Зоне убивать друг друга на арене желающих стало не слишком много. Однако недавно я сам помогал каким-то шустрым парням с мандатами некой литовской компании «Балтспорт» переправлять в Промзону кучу камер и прочего телевизионного барахла. И обосновались они именно в пустующем здании, где раньше проводились бои. За главного теперь тут был долговязый молчаливый поляк Яцек, который, по слухам, занимался еще и ростовщичеством. Василь сначала сопротивлялся, однако после долгих переговоров, тянувшихся почти две недели, подручные польского любителя экстремальных видов спорта таки начали монтировать аппаратуру. А вскоре рядом с помещением Арены появилась блочная пристройка с прямолинейной надписью: «Букмекер: ставки под залог имущества и за наличный расчет». Правду гласит народная мудрость про то самое свято место, которое долго не пустует…

– Три – двенадцать, северо-запад. Четыре косых!..

Снова Норд углядел что-то вдали, и, зная Юриса, я тоже чуть сместился влево, приложив монокуляр к глазам. В полукилометре справа сухостой мерно колыхался против ветра, но на этот раз это точно были «свободные», поскольку караван шел со стороны «Агропрома», где теперь у сечевиков было две укрепленные передовые базы. Как верно сосчитал Юрис, в караване было с десяток бойцов и две вьючные лошади. Судя по направлению и характеру снаряжения, это, скорее всего, снабженцы. А те, кого мы приняли за преследователей, просто встречающие. Видимо, хохлы насобирали много всяких редкостей и теперь переправляют хабар на главную базу. Будь это засада, встреченные нами раньше бродяги расположились бы примерно там, где я сейчас сижу. А так просто стали в развалинах, вынесли охранение из двух бойцов с ручняком и ждут. Значит, от погони мы оторвались, нужно отметить нынешнюю схему отхода как рабочую, но это потом, дома. Нет смысла бодаться с такой силищей, тем более что мы тоже идем домой и боекомплект всего треть от потребности на такую ораву народа. И в тот момент, когда рука уже сама убирала монокуляр в боковой карман разгрузки, взгляд зацепил что-то необычное. Вторая лошадь каравана несла на себе не тюк, а прильнувшего к гриве всадника со связанными за спиной руками. Он был одет в обычный дождевик с капюшоном, но как раз сейчас порыв ветра сбросил его набок, и я, вновь прильнув к окуляру, увидел странную безволосую голову с кожей пепельно-синего цвета. Кто-то из сопровождавших мгновенно подскочил к пленнику и с силой натянул брезентовый колпак обратно. Сконцентрировавшись, послал мыслеимпульс в ту сторону, но ответа не получил. После исчезновения Обелиска и тяжелого ранения способности мои несколько притупились, но расстояние было небольшим даже для такого недоучки, как я. Вот так номер, чтоб я помер! Сечевики взяли в плен кого-то из племени Изменяющих, что в принципе невозможно, ведь все уцелевшие после битвы с Ткачами ушли по тоннелю, проложенному Обелиском. На отщепенцев, прислуживавших неудачливым покорителям Земли, пленник тоже не походил, те кровохлебы просто серой масти, да и в плен такого брать бессмысленно. Решение пришло подспудно, идея словно бы сама по себе всплыла в сознании и оформилась в рискованный, но вполне осуществимый план. Отжав тангенту рации на передачу, я дал один длинный и два коротких тона на частоте отряда. Это означало общую готовность, запрещающую открытие огня без прямого приказа.

Потом тихо приказал:

– Третий ко мне, второй – руби по секторам два и три. Как приняли?

– Второй принял, сектора под контролем…

– Третий принял, иду.

Я сполз вниз и медленно отошел под прикрытие холма, попутно убрав растяжку с той стороны, откуда придет Андрон. Парень появился быстро, словно призрак проступив сквозь изжелта-серую стену травы. Одетый в уже обношенный и ладно пригнанный по фигуре «сумрак» [2] , парень смотрелся как часть пейзажа. Выделялся только обмотанный камуфляжной лентой «калаш», который боец бережно держал на сгибах локтей у груди. Все бойцы в артели были вооружены основным оружием одного калибра, так я решил с самого начала, и все, кто остался и приходил в нашу небольшую группу, с этим порядком соглашались. Так, у Андрона был грамотно облегченный АКМ [3] с телескопическим прикладом, пластиковым цевьем и штурмовой передней рукоятью. Автором этого обвеса был некто Семериков, отставной альфовец, перебравшийся под крыло местного барыги. Само собой, этим дельцом был Тара, ставший главным по обороту оружия и всякой снаряги в Зоне, расширил мастерскую, где мне благодаря старым связям удалось выбить существенную скидку на починку оружия и снаряжения. Цену драл как обычно – втридорога, но после известных событий путь до Кордона измерялся уже не километрами, а днями, иногда даже месяцами. Транспортом, как и прежде, были лошади, вертушки внутрь периметра летать перестали, несмотря на то что теперь летать было не так опасно, как в прежние времена. Скорее всего, это потому, что украинские власти убрали из Зоны все научные лаборатории, следовательно, отпала необходимость в их обеспечении. Теперь, как и остальные страны, сидевшие вокруг периметра, словно голодные у бурлящего котла с похлебкой, Украина изредка оплачивала услуги частных подрядчиков. Вертолеты летали вглубь Зоны, но это событие происходило весьма редко, всего два раза за последние полгода, и оба раза это были вертушки с опознавательными знаками НАТО. Всем было понятно, к чему приведет усиление сечевых – европейцы хотят монополизировать торговлю артефактами, как недавно прибрали к рукам все украинские наработки по аномальной активности в местной Зоне отчуждения. Два месяца назад в Дюссельдорфе с помпой открылся исследовательский международный центр «Атлас Глобал Рисерч энд Инвестмент», где почему-то сразу установилось жесткое подчинение совета директоров некой закрытой группе инвесторов из США. Все артефакты, добываемые старателями из проукраинской «Вiльной Сiчи» и большинством крупных групп вольных бродяг, так или иначе оказывались в руках закупщиков из фактории «Атлас Глобал», которая обосновалась в Бреднянске. Мне так или иначе было все равно, поскольку наша артель занималась только поиском и спасением пропавших в Зоне людей. За это тоже платили, но, само собой, не так много, как за различные диковины, вынимаемые из аномалий. Однако для меня это был еще один незыблемый принцип, из-за которого вскоре ушел Михай, прибившийся потом к небольшому отряду своих земляков. Это была ощутимая потеря, но соприкасаться лишний раз с непонятными и потенциально опасными вещицами я не хотел. Как сразу же отклонял и завуалированные предложения на устранение тех или иных личностей. Правда, тут были исключения, бандитов и наемников мы в живых никогда не отпускали, а если надо, то и выходили на прямую конфронтацию как с теми, так и с другими.

– Что случилось, Антон Константиныч?

Андрон вот уже пару секунд выжидательно смотрел на меня, сидя напротив и теребя автоматный ремень. Стряхнув с себя вновь набежавшую задумчивость, я вынул свой ПДА, набрал код и сбросил данные по заданию на коммуникатор Андрона. Потом молча подвинул небольшой тяжелый контейнер, снятый два дня назад с обугленного и перекрученного трупа некоего австралийца.

– Планы меняются, ты берешь с собой двух бойцов и немедленно топаешь с ними на базу. За старшего в твоей подгруппе останется Кудряш, они с Мотрей и Горой сами дивизии стоят. С собой возьми Крестного и Птаху. Доложишься профессору Либерману, расскажешь, что экспедиция погибла, и передашь контейнер, о котором он говорил. Данные и отчет скинь только после того, как забашляют. Проследи особо, чтобы деньги были переведены сегодня же, без проволочек, вроде как в прошлый раз. Приказ понятен?

– Да… так точно. А вы и остальные?

– Мы пока задержимся, отцу скажешь, что контрольный срок будет трое суток. Если не выйдем на связь – работайте по обстановке, а лучше уходите за периметр. Все, ступай.

Андрон молча кивнул и тут же растворился в кустах. Я же снова прополз на прежнее место и прильнул к земле. Пока ощущался обычный мерный гул, какой для здешних мест вполне нормальное явление. Волна если и пойдет, то не раньше чем через неделю.

– Здесь четвертый, команду принял.

Кудряш и Мотря – двое новосибирских закадычных друзей Юриса, которых он подтянул два месяца назад. Оба отслужили по пять лет в войсках ООН, а до этого воевали в Югославии и еще черт знает где. Кудряш служил в мотострелковой части, потом по каким-то каналам был завербован в военную разведку. Высокий, с соответствующей выправкой, но на лицо и голос совершенно обычный русак. Кстати, Кудряш – настоящая фамилия, а по имени он никогда не назывался. Мотря, Иван Матренин, служил срочную в морской пехоте, на Северном флоте, но после этого тоже неизвестными путями оказался в разведке, где и повидал мир, так сказать. Но Иван был красавцем, причем в яркой, очень обаятельной ипостаси: смуглая кожа, карие улыбчивые глаза, ростом под два метра и соответствующего богатырского сложения. Невероятно веселый и улыбчивый, он всегда находит какой-нибудь анекдот или забавную историю из разряда «а вот у нас был случай». Оба были уволены по сокращению штатов и оказались в строительной фирме родителя Юриса. Тот питал слабость к бывшим военным, считая их лучшими кандидатами на работу. В артель оба вписались почти сразу, а с Мотрей мы иногда вместе под гитару пели разные душевные песни, когда отмечали очередную удачную операцию. Нет, спасти всех не получалось, но с давних пор удачной я считал ту войну, с которой удалось вернуться живым. Кудряш больше молчал, но он был отличным рукопашником, хорошо знал ножевой бой, и мы с ним часто и подолгу спарринговали, само собой, только с боевым оружием. Получалось весьма неплохо, учитывая, что мы оба владели методикой волчьего сна и на тренировки уходила большая часть ночи. Для плана, который я наметил, как раз навыки Кудряша подходили более всего.