Тени чёрного пламени
Шрифт:
– Хватит. Сооруди «капкан», подвесь к потолку так, чтобы незаметно было. Взрывчатки не жалей, из дома никто выйти не должен. Осматривать будут крыльцо, пороги и углы, вверх смотреть особо не станут. Сам сядешь у сухого колодца, это метров двадцать от сельсовета. Там куча щебня, кустов навалом, прикрытие хорошее. Рвешь по моему сигналу, помнишь какому?
– Три единицы на общей частоте. Обижаешь опять, командир.
– А ты плюнь. Так, Мотря, теперь ты. Прикрывай нашего волшебника, не расслабляйся. Как он сядет на фишку, иди на северо-восток, там будет перекресточек. Найди какую-нибудь щель и жди. Хохлы придут в поселок, будут посты ставить. Срисуй тот, который будет ближе, и сигналь нам. Если что, гаси всех сам.
Иван согласно кивнул, обычная лукавая улыбка мимолетно промелькнула на его осунувшемся лице. Он перебросил автомат в левую руку и спросил:
– А ежели не получится тихо?
– Тогда будет погорелый цирк и мертвые клоуны! Надо взять караул в ножи, пленника непременно нужно взять живым. Все,
Иван снова улыбнулся и отрицательно помотал головой. Черногорец пожал плечами, но промолчал.
– Хоп! Ну, тогда погнали, время не резина!
Мы с Кудряшом вышли почти сразу же, как только Мотря с Горой скрылись в зарослях. Дело было к вечеру, хотя точного времени теперь лучше ни у кого не спрашивать, иногда часы, словно взбесившись, бежали вперед, а иногда цифры и стрелки замерзали на одном значении. Более-менее удавалось поддерживать единый стандарт по региональной сети. Раз в сутки с сервера, размещавшегося где-то в Днепропетровске, приходило обновление временного эталона, и тогда на короткий промежуток все восстанавливалось. Понятие «время» свелось только к таким, как «утро», «день», «ночь», потому что вечер наступал очень быстро. Облака наливались сизой чернотой, шел мелкий дождик, и все поглощала беспросветная тьма. Но так было не везде, в глубине Зоны окончательной тьмы не случалось вот уже три месяца. Вихревые грозы то бродили высоко над землей, то взвивались чуть ли не на километры, от этой свистопляски ночь наполнялась синевато-белыми всполохами, освещавшими все вокруг слабо мерцающим мертвенным светом. Так было и сейчас: вихрь, пронизанный электрическими разрядами, закручиваясь в тугие жгуты, бродил далеко на горизонте. Но света было достаточно для того, чтобы не использовать приборы ночного видения, благо пользы от них в новообразованных территориях не особо много. Мы шли вдоль неширокой трещины, где трава и кустарник почти достигали колен. Земля осыпалась, превращаясь с помощью начавшегося совсем недавно дождя в липкое месиво, радостно облепившее подошвы ботинок. Однако, несмотря на это и общую усталость, поле удалось пересечь примерно через три часа. При неярком свете зарниц я различил черную глыбу мокрой от дождя стены зернохранилища метрах в сорока впереди. Жестом приказав остановиться, я присел так, чтобы стена была по правую руку. Где-то там, на остатках стропил, сидит стрелок «свободных». Место козырное, обзор на четыре стороны почти идеальный. Приложив к глазам монокуляр, я замер, улавливая малейшее движение впереди. Крыши и двух стен у хранилища не было, но по обломкам конструкций можно спокойно подняться на восьмиметровую высоту. Там, под обвалившейся крышей, есть несколько прямоугольных окошек. Только угол выходил глухим. А кочующая территория никогда не становится с прочной землей в стык без всякого рода оврагов и рытвин. Вот по ней-то и прошли Гора с Мотрей, и стрелок на стене их оттуда не углядит. Другое дело, что подход можно заминировать или поставить сигналку, но именно поэтому я и отправил черногорца старшим – югослав чувствовал мины. Даже при таком поганом свете он точно не зацепит растяжку или мину. Конечно, риск есть всегда, но пока умение и удача Горы не закончились, я верил в это.
Вдруг в одном из окон на стене колыхнулась и пропала тень, что-то мимолетно блеснуло, и в следующий миг я услышал тихий голос Юриса:
– Второй!.. Гнездо «кукушки», гне… ук… шки!
Почти перебивая его, последовал доклад Горы, хотя его голос звучал чисто, помех практически не было:
– Шестой на позиции. Гости в хате, стол накрыт. Как принял, первый?
Пока все сложилось как надо, но по-прежнему молчал Мотря. Иван сейчас должен быть впереди, у перекрестка главных улиц поселка, в сотне метров от окраины, в ста тридцати от нашей позиции. Даже если Норд погасит снайпера, мимо дозора нам просто так не пройти, сто пудов будет шумно. Даже ветер стих, дождь почти не идет, и каждый шорох слышно далеко вокруг.
Стараясь говорить как можно более спокойным тоном, я ответил:
– Второй, шестой – ждать. Повторяю, ждать!
Так прошло минут пятнадцать, снова засвистел ветер, ветки кустарника и стебли сухостоя зашуршали в унисон, шепча какую-то свою очень грустную историю.
Дав сигнал Кудряшу следовать за мной, я отжал тангенту и приказал:
– Второй – работай, шестерка – жди. Как приняли?
Горан ответил как положено, а за Юриса ответила его винтовка. Как и откуда он стрелял, я, само собой, даже не понял.
Только спустя пару секунд снова раздался спокойный голос:
– Два ноль-ноль. Как принял?
– Второму – маршрут по схеме «забор». «Земле» включить маркеры, как приняли?
И снова отозвались только Гора, Норд и, соответственно, Кудряш. Мотря опять молчал, и это уже было совсем скверно. Маркерами были инфракрасные маяки, какими пользуются во время штурмовых операций импортные вояки. Они издают мерцающий, невидимый обычному глазу световой сигнал, чтобы силы поддержки не зацепили своих в случае чего. В ночную оптику и приборы ночного видения маячки видны прекрасно. Сейчас, когда шансов на тихий вариант уже почти не оставалось, я сделал ставку на скорость. Хотя шума никакого слышно не было, не исключено, что Мотря
Скрежетнула, осыпаясь, мокрая штукатурка, и, не дожидаясь моего вопроса, Иван громко зашептал:
– Рация сдохла, хана кровинушке моей! Я вас слышу, а передаче – кирдык! Дозор я успокоил. Там сидело двое, вы сейчас аккурат на них бы нарвались. Пошли покажу.
Мы прошли вперед еще метров десять, потом Мотря вывел нас к развалинам бревенчатой хаты, где от всего строения осталось три стены, а остатки четвертой вывалились наружу, перегородив улицу. Тут лежало двое сечевых, оба мертвее бревен на дороге. Обоим Мотря сломал шеи, только, как всегда, с фантазией. Первого, который сидел у обустроенного на небольшом возвышении пулемета, он убил ударом ноги в затылок, видимо с ходу, на второго прыгнул, не замедляя движения, но тот успел выстрелить из короткоствольного «каштана» с навинченным самопальным «тихарем» [6] . Иван поймал часового в захват и в падении свернул «свободному» шею. Вот почему было так тихо. Я перевернул труп пулеметчика на спину ногой, склонился над телом и бегло осмотрел. Нашивка обычная, уставная: круглая эмблема, униатский черный крест на желто-синем поле, внизу надпись на мове: «Вiльна Сiчь».
6
Пистолет-пулемет АЕК 919К – «Каштан». Разработан на Ковровском механическом заводе в 1999 г., в настоящее время выпуск изделия приостановлен, хотя данный ПП активно используется как оружие индивидуальной защиты в подразделениях ФСБ и МВД РФ, а также ряде армейских частей (вертолетных и танковых). Надежное и крайне неприхотливое оружие, разработанное под стандартный макаровский патрон 9 x 18 мм.
«Каштан» построен на основе автоматики со свободным затвором. Огонь ведется с открытого затвора, переключатель режимов огня расположен слева над спусковой скобой. Он также выполняет функцию предохранителя. Ствольная коробка штампованная, стальная. Пистолетная рукоятка со спусковой скобой и цевьем – цельнолитые, пластиковые. Ствол «Каштана» имеет полигональную нарезку и может оснащаться съемным глушителем. Штатные прицельные приспособления состоят из мушки и перекидного целика на две дистанции – 50 и 100 метров, кроме того, последние варианты «Каштана» могут оснащаться съемными коллиматорными прицелами («красная точка»). Приклад у АЕК-919К выдвижной, из металла, затыльник при выдвигании может быть повернут вниз на 180 градусов для более удобной прикладки. Магазины – отъемные, секторные на 20 и 30 патронов. Скорострельность – 900 выстрелов в минуту.
Главный недостаток данного оружия – маломощный патрон ПМ, который сводит на нет все преимущества изделия.
Мотря подошел и шепотом пояснил:
– Второй тоже из сечевых, но нашивку еще не заслужил, видимо новичок. Ребра у меня щелкают, точняк поломало. А главное, рацию убил, рацию!..
– Новую рацию достать гораздо проще, чем башку, хорош так подставляться! Допрыгаешься, весельчак. Но работу сделал отлично, будет премия и десять раундов спарринга с Кудряшом. И ребрами не отговаривайся, впредь думать будешь не кулаками, а головой.
Я поднялся и кивнул Кудряшу на трупы. Тот вместе с Мотрей принялся собирать оружие, а я взял под прицел улицу, ведущую к сельсовету. Там было темно, «свободные» не стали разводить костра, едой тоже не пахло, значит, пожевали чего-то всухомятку и, расставив посты, улеглись спать. Разумно, но слишком беспечно, когда на руках пленник и такой ценный груз.
– Здесь второй, минус два. Тридцать, направление – юго-запад…
Норд выявил и упокоил второй дозор. Значит, в хате сейчас шестеро плюс пленник. Расклад снова поменялся в нашу пользу, и я позволил себе спросить Кудряша о трофеях. Тот только безразлично кивнул в сторону груды железа, тускло блестевшей в неясном свете грозовых всполохов:
– Хлам, хотя оружие новое, недавно пристрелянное. Оптика стандартная, никакого обвеса, только самопальные глушители и все. У того, что Мотрю зацепил, есть еще итальянский дробовик-полуавтомат, но старый. Боекомплект у обоих тоже без затей, на полчаса хорошего боя.
– Добре. Оставим пока все тут, потом подчистим. Сейчас выдвигаемся к сельсовету, особое внимание на пристройки, пленника могут держать там вместе с лошадьми. Что бы ни случилось, он не должен пострадать, это главная задача для всех! Иначе все зря.
Улица, ведущая к сельсовету, скорее всего, простреливается, поэтому мы пошли прямо через развалины, что существенно замедлило движение. Кудряш, как всегда, шел впереди, следом Мотря, а я замыкал.
– Второй – первому, движение на одиннадцать от вас. Дистанция пятнадцать, сарай.