Тени Деймона: Шаг в неизвестность
Шрифт:
— Не знаю, — честно ответил я, — в идеале мы выберемся отсюда все вместе.
— Сформулирую попроще, — кивнул «лис», видя мое замешательство. — Ты готов их жизнь разменять на свою?
Мда уж, попроще. Нет, умирать в мои планы как-то совсем не входит. Конечно, те, кто захотят меня грохнуть, спрашивать их не будут, но по своей воле вот так вот расстаться с жизнью, чтобы вытащить других…
— Не знаю, — покачал головой я, — и, надеюсь, что никогда не узнаю.
Лейтенант ухмыльнулся, помолчал немного и продолжил.
— Ну, по крайней мере, ты нашел в себе смелость честно ответить на такой вопрос. А это уже немало. Правда, странно, что тебе до сих пор не приходилось с ним сталкиваться.
— Приходилось, — ответил я, —
— Подвиги, — грустно усмехнулся «лис». — Занятное понятие, которое зачастую используют, чтобы заставить одних людей убивать других. У меня тут было много времени, чтобы поразмышлять над этим, — он отцепил от своего костюма одну из медалей, крепившихся к нему за магнитный захват, повертел в руке и затем добавил к ней вторую. — Вот эти награды я получил за две операции, где суммарно завалил около пятидесяти противников во время штурма оперативных штабов. И знаешь, что я о них думаю? — не дождавшись моего ответа, он выкинул обе медали в одну из неглубоких луж, оставшихся после дождя. Два серебряных кругляшка с глухим хлюпаньем исчезли в мутной зеленоватой воде. — Они ничего не стоят.
Лис немного помолчал, глядя на то, как я давлюсь словами от возмущения и удивления, а затем продолжил.
— Посуди сам. С той стороны ведь тоже есть те, кому присуждают медали, называют их поступки подвигами и все в таком духе. Для нас-то оно, конечно, не так. Мы видим, как эти солдаты убивают наших сослуживцев, боевых товарищей, и хотим им отомстить. Но ведь и мы для них выглядим точно так же. Вот и получается, в конечном счете, что мы, что они — просто убиваем себе подобных, дабы помочь лидерам двух сторон реализовать свои политические или стратегические амбиции.
— Это было бы так, если бы Братство не вело войну на истребление, — возразил я, — у них же идея фикс: уничтожить всех «грязнокровых».
— В таком случае, почему они не выжгли весь Директорат термоядерными ракетами? — хмыкнул в ответ лейтенант. — Арсеналов бы у них наверняка хватило, да и основная цель была бы выполнена.
— Потому, что мы… — я ненадолго замолк, пытаясь понять, а вообще могу ли вообще относить себя к одной из конфликтующих сторон, а затем все-таки поправился. — Директорат дал бы ответный залп, который, скорее всего, уничтожил бы все их планеты.
— То же самое произошло бы, если б Братство напало на один из густонаселенных миров и, согласно своей доктрине, устроило там геноцид. И остались бы от человечества одни дымящиеся угли, — задумчиво протянул «лис». — Вот видишь. Они не могут осуществить свою идею, даже если очень захотят. То же можно сказать и про наше руководство. Методы у них, конечно, может быть и более гуманные, но конечная цель, по сути, та же самая: получить полный контроль над всем человечеством. Но поскольку ни одни, ни вторые эту задачу выполнить не способны, то получается, что оба правительства уже вынуждены как-то договариваться между собой, а мы просто обеспечиваем им новые рычаги давления ценой в тысячи человеческих жизней.
— Хорошо, и что же тогда, по-твоему, подвиг? — спросил я, поглядывая на индикатор батареи костюма. Он застыл на месте как вкопанный. Что довольно странно. Ходьба, пусть и понемногу, но все-таки должна расходовать энергию. Может в прошивке сбой какой-то…
— Я долго над этим думал, — задумчиво протянул «Серый лис». — На мой взгляд, подвиг — это не то, о чем рассказывают в новостях и пишут в сетях. Подвиг — это поступок, который ты совершаешь, чтобы помочь людям. И в этот самый момент тебя в последнюю очередь будет волновать, что потом о нем напишут, да и напишут ли вообще. Даже собственная судьба уйдет на второй план. Ты просто будешь делать то, что должно. Потому, что иначе не сможешь. А еще потому, что кроме тебя сделать это будет попросту некому. — Он замолчал, окидывая взглядом окрестности, но затем все же продолжил. — Чем-то таким наша бригада тут и занималась. Мы пытались спасти людей от кошмара, который выпустили на волю ученые. Но, увы, как видишь, настоящее дело, достойное называться подвигом, нам оказалось не по зубам.
— Сколько вас было? И где остальные? — машинально поинтересовался я, пытаясь переварить и усвоить всю ту информацию, которую вывалил на меня лейтенант. Под таким углом смотреть на жизнь мне не приходилось. Дагор, да я вообще над подобными вещами никогда не задумывался. С самого детства нас, пробирочников, убеждали в том, что мы были созданы дабы оберегать покой тех, кто сам не может защитить себя от агрессии беломордых. Что мы должны принимать на себя первый удар, стоять до конца потому, что на нашу стойкость надеются и рассчитывают миллиарды людей, и если не мы, то они просто погибнут. А теперь уже второй человек говорит мне, мол, нас просто использовали. Как игрушку, инструмент или цепных псов, которым с самого детства указали на кого кидаться, а на кого нет. И ведь так говорит, что и возразить-то толком нечего. Зараза. Получается, защищали мы не людей, а жопы небольшого правящего класса. А эти суки просто использовали нас как расходный материал для достижения каких-то своих интересов. Жестоко и цинично. Не удивлюсь, что потраченные на наше выращивание деньги волнуют их куда больше, чем жизни моих боевых товарищей, угробленные в их войне. Зараза. Тогда может и хорошо, что я вылетел со службы и попал сюда. Хорошо потому, что у меня наконец-то появился шанс заняться настоящим делом. Делом, ради которого я и остался на этой проклятой службе даже после того, как обязательный срок истек. И побыть наконец-то человеком. Настоящим. А не безмозглым инструментом, с засранной головой идущим исполнять чужую волю.
— Не знаю, — задумчиво протянул мой попутчик, — они просто исчезли. Сначала, как только мы попали в это место, пропадали по одному. Потом больше. Просто растворялись в воздухе, ни тебе следов борьбы, ни стрельбы, ни криков. Минуту назад ты еще разговаривал с человеком, отвернулся зачем-то, а его в этот момент как будто бы просто стерли из реальности. Наш командир надеялся выбраться и постоянно нас подгонял идти вперед по этому проспекту, который все не кончался и не кончался, хотя если верить картам — в нем и километра-то не было. Под конец мы даже бросили технику и начали пытаться сворачивать в проулки, но сколько бы по ним ни блуждали — всегда возвращались сюда. А однажды исчез и сам командир вместе с остатками отряда. Впрочем, может это я пропал для них. Не знаю. С тех пор вот и бреду вперед, — он грустно улыбнулся, — должен же этот проспект и в самом деле когда-нибудь закончиться.
Над дорогой снова повисло молчание. Тема была исчерпана, да и разговор, как я чувствовал, подошел к своему концу. Внезапно лейтенант остановился.
— Тебе пора, — кивнул он в сторону одной из боковых улочек, в конце которой тихо шелестели серыми кронами скрюченные деревья, — тут твоя дорога заканчивается.
— А ты? — спросил я, смутно догадываясь, какой будет ответ.
«Серый лис» лишь грустно улыбнулся и покачал головой, скользнув по предназначавшейся мне улочке взглядом смертельно уставшего и уже смирившегося со своей судьбой человека.
— Пора тебе, — сказал он. — А мне, увы, надо двигаться дальше. Да, прежде чем ты пойдешь, — он положил руку мне на плечо, — еще кое-что. Береги свою зверушку. В будущем она тебе не раз еще поможет. И если вдруг найдешь в себе силы, доделай то, что не получилось у нас. Вытащи людей с этой планеты.
Он, не дождавшись ответа, повернулся и пошел дальше, оставив меня один на один с проулком. Я скользнул взглядом по серой листве и хотел было спросить у лейтенанта еще кое-что, но когда повернулся, проспекта сзади уже не было. Узкая улочка упиралась в густые заросли. Что ж, видимо мне действительно пора. Вот только куда? А, впрочем, не все ли равно?