Тени Деймона: Шаг в неизвестность
Шрифт:
— Да, — кивнул ветеринар, — в курсе. Вот только теперь мне кажется, что мы, даже в случае успеха, поменяем шило на мыло. Для Бермута же люди — такой же ресурс, как и для тех, в верхушке. И он спокойно жертвует ими, если это помогает ему продвигаться к поставленной цели. В общем… Не знаю. Мне кажется, что вас, парни, ну, тех, кого взяли недавно и кто вообще не в курсе про революцию и прочее — брали сразу именно как расходный материал для этого задания. Не просто же так этот урод тащил на борт исключительно военных? А мы просто подвернулись под горячую руку.
— Все это замечательно, — недоверчиво пробормотал Эдрих, — вот только мы с братом не служили в космопехоте. На кой хрен ему сдались офицеры логистики и снабжения,
— А мне почем знать, — буркнул Рам. — У него надо спрашивать. Может ему нужно было просто побольше пушечного мяса, а может хватало того, что вы прошли так или иначе учебку и знаете с какого конца за винтовку браться.
— Мда, — ошарашенно протянул Селлас, — значит и нейроинтерфейс тут ни при чем, и прочая лапша, которую он вешал нам на уши…
— Ага, и энергоячейки поврежденные — лишь прикрытие, а не настоящая цель операции, — встрял в разговор Берт, ударив себя кулаком по коленке. — Зараза, ну никак не угомоняться, — он покосился на дверь. — Неужели тут сожрать больше некого?
Да уж, дела. Получается, дураком я был еще начиная с эмбриональной капсулы. Сначала меня использовал Директорат, накидав лапши на уши. Меня и всех тех погибших парней, родственникам которых я писал похоронки. Они ведь тоже погибли зазря, получается. Не за людей, которых они клялись защищать, не за своих родных, для которых они служили щитом от беломордых… уродов? Или таких же дурачков, с промытыми мозгами, идущих на убой не за какие-то свои идеалы, а за интересы обоих правительств. Не знаю. Если все это окажется правдой, то… Мои кулаки невольно сжались от жгучей, но в то же время бессильной злобы, хотел бы я встретиться с теми, кто все это устроил. Встретится и поговорить. Душевно так поговорить. По мужски. Показать им лица… Глаза тех девятерых, которых эти суки своими поступками, считай, грохнули. Списали в расход. Использовали. Политики херовы. А после — выдать, что нашей, что беломордой верхушке винтовки и отправить их выяснять свои проблемы лично, а не руками других ни в чем не повинных людей.
Потом меня поимели снова. Одноглазый, в ускоренном темпе. Для него тоже, что я, что парни, были лишь расходным материалом. Цифрами потерь на мониторе, которые вполне можно было оправдать благородной целью. Перед другими, а может быть и перед собой тоже. Только вот, если в случае с Директоратом у меня и выбора-то не было, ведь пробирочникам его попросту не давали, то во втором… Ай, чего сейчас об этом-то рассуждать. Нужно думать, как выбираться из этой жопы и куда. Если Селлас прав, и ячейки — лишь прикрытие, то «Тень» может уйти с орбиты в любой момент. Придется искать другой способ. Надо найти оружейников. Если они не в ладах с этими странными фанатиками, но при этом имеют достаточную огневую мощь, чтобы противостоять и им, и местным тварям, значит, у них может быть и доступ на орбиту, а то и вовсе — во внешние системы. Найти и попытаться как-то договориться. Хрен знает, что мы сможем им предложить, но… В конце-концов, может быть они и не откажутся от услуг сколоченного, пусть и небольшого, отряда наемников в обмен на транспорт до внешних колоний. Там поглядим. А пока надо немного поспать.
— Так, — сказал я, беря на руки подбежавшую Шельку. — Нам всем надо отдохнуть. Проверьте, хватит ли у ваших костюмов запаса кислорода до утра, и на боковую. Подъем в восемь по корабельному времени. И да, — мой взгляд скользнул по содрогавшейся под тяжелыми ударами двери, — дежурим по двое, сменяемся каждые два с половиной часа. Кто хочет первым?
— Я, — глухо отозвался Селлас. — После всего услышанного мне точно не уснуть в ближайшее время. Надо все это… Обдумать.
— И я, пожалуй, — сказал Анис. — Хоть разузнаю побольше, что у вас за заговор был такой.
— Ладно. Всем остальным — отбой.
Оставшихся парней долго уговаривать не пришлось. Они легли практически сразу, и уже спустя десять минут общую связь заполнил дружный густой храп.
Мне сон пока что не шел. Обрывки мыслей роились в голове, словно осы, в улей которых какой-то любопытный мальчишка решил потыкать палкой. События последних дней, Директорат, люди, гибнущие на чужой войне — все это смешалось в какую-то странную тревожную кашу, которая вроде и пыталась сформировать из себя логический вывод, но никак не могла. Я отключился от общего канала и просто стал смотреть на нервно подрагивавший огонек, вслушиваясь в тихое благодарное урчание Шельки, трущейся боком о стальные пластины моего скафандра. Постепенно комната начала погружаться в густой мрак. Сначала он окутал трупы, сваленные в дальнем углу, затем парней расположившихся у противоположной стены, а после — вплотную подобрался к трепещущему огоньку. Тот сопротивлялся, как мог, но вскоре растворился в нем, оставив меня один на один с теплой спокойной тьмой.
Глава 27
С потолка в жестяную банку, раскрытую с одного конца, тихо капала зеленоватая мутная вода. Она была отвратительна: горчила, кислила, оставляла после себя ощущение вязкости и привкус металла, но альтернативы ей попросту не было. Кап-кап-кап, расходились по темной маслянистой поверхности ровные небольшие круги. В такт им нервно подрагивало пламя внутри старой керосиновой лампы. Жгла она, правда, далеко не керосин, а подкожный жир тварей, растопленный на горячем дневном солнце. Жгла, то и дело плюясь, пуская в потолок колечки черного, как смоль, дыма, наполнявшего сырой спертый воздух подвала тошнотворно-сладковатым запахом.
Я поудобнее перехватил неказистую винтовку и украдкой покосился на дверь. Скоро должны вернуться охотники. Вернуться и притащить тушку детеныша этих зверей. Тогда, может, хоть сегодня мы поедим.
Припасы, полученные в лагере, давно закончились. Да и никто не ждал, что мы протянем так долго. Обычно чума сжирала человека за считанные дни, оставляя от него лишь иссохший, нестерпимо смердящий, труп, но в нашем случае процесс затянулся уже на несколько месяцев. Прокаженные. Нет, в централке таких не убивали. Очень трудно поднять руку на того, с кем еще вчера ползал на вылазку, на того, кто прикрывал тебе спину и быть может даже вытаскивал с того света. Нас попросту изгоняли в дикий, захваченный кровожадными тварями, город, бросая в нем на произвол судьбы, а если кто пытался вернуться, то тогда уже от души кормили свинцом.
Я еще раз поглядел на свои тощие, покрытые черными шишками волдырей, руки. Они не болели, не мешали двигать пальцами, да и вообще никак толком не ощущались. Разве что чесались иногда. Роди Пыт верил, что если нам удастся перебороть болезнь, то нас примут обратно, а может быть, мы даже поможем сделать им сыворотку, защищающую от болезни. Верил, до сегодняшней ночи. Он умер. Жар, появлявшийся на последних стадиях проклятой заразы, сжег его тело изнутри, оставив к утру лишь холодную сморщившуюся, скользкую, и нестерпимо смердевшую оболочку. То же ожидало и всех нас. Впрочем, некоторые, как и Роди, продолжали думать, что им, именно им удастся перебороть чуму. Наивные идиоты.
Я глянул на дремавшую у стены девушку. Свалявшиеся черные волосы, бледная, почти мертвенно-белая кожа, покрытая черными шариками волдырей, и грязное тряпье, накинутое поверх тощего, мелко дрожавшего от холода, тела. Девушка дремала, а может уже и вовсе бредила. Чем мы с ней думали, когда записывались в эту долбаную программу возрождения? Хотели дожить до открытия бессмертия? Посмотреть будущее? Идиоты. Но откуда мы могли знать, что у человечества нет никакого будущего, а мы, будто крысы, забившиеся в эту вонючую каморку, будем медленно подыхать от холода голода и чумы?