Тени и призраки
Шрифт:
«Ты прав, сынок, — думал я, — совершенно прав».
— Если ты выбрал мужчину, то действуй наоборот. Лучше, чтобы у него был какой-нибудь заметный изъян во внешности — косоглазие, торчащие уши, большое пузо. Что угодно. Это развлечет публику и чуть рассеет ее внимание. И нужно позаботиться об этом заранее, а не тогда, когда придет время действовать.
«Абсолютно правильно», — подумал я.
Макс заметно оживился, как оживился и я в глубине души. Его глаза заблестели, походка стала проворной, пружинистой, голос зазвучал взволнованно. Но что в этом поразительного?
— Для чего нужны эти добровольцы? — словно у самого себя спрашивал Макс. Ответ был ему давно известен. — Для помощи? Для сотрудничества? Но сотрудники должны быть надежными, такими, на которых можно положиться с уверенностью.
«Каким дрянным участником номера оказался бы Гарри», — пришла мне в голову мысль.
— А если это тот человек, с собственностью которого ты намерен провести трюк? — Макс рассуждал с академической бесстрастностью. — Что это могут быть за предметы? Наручные часы? Ключи? Авторучка? На какой бы из этих предметов не нал твой выбор, все они должны обладать неким единством. Те же соображения должны руководить тобой при выборе человека, который осмотрит результаты твоего трюка. Он должен вызывать доверие публики.
«Какие замечательные уроки я ему когда-то преподал!»
Гарри напряженно смотрел, как Макс рассеянно подходит к столу и, положив на него пистолет, продолжает говорить, теперь уже жестикулируя обеими руками и снова расхаживая по кабинету.
«Как он неосторожен! — внутренне поежился я. — Что, если Гарри кинется к столу, когда Макс отойдет от него на безопасное, по понятиям Гарри, расстояние? Конечно, он способен на это. Собственно, у него и выхода другого нет».
Похоже, что Гарри уже слушал вполуха, готовясь воспользоваться первой же представившейся возможностью.
«Будь осторожнее, сынок. Не уносись далеко мыслями, не забывай о главном».
— Что же касается главной фигуры шоу, я говорю о себе, иллюзионисте, — Макс, похоже, совсем забыл о пистолете, — то тут основное правило — ни малейшего признака скованности или неуверенности в движениях кистей рук, локтей, плечевого пояса. Вся жестикуляция должна быть доведена до совершенства, выверена до мелочей.
Он изящно продемонстрировал несколько движений.
— Вектор движений. Скорость. Последовательность — ни в коем случае не больше чем одно движение за прием.
«Не забывайся, сынок, дитя мое», — отчаянно молил я.
— Время, — произнес Макс так громко, что Гарри вздрогнул. — Паузы. Отсчеты и ритм. Убрать полностью все, что может отвлечь внимание. Никаких лишних жестов. Никаких бессмысленных украшений. Никаких избыточных деталей в костюме. И всегда, подчеркиваю, всегда непременно нужно иметь запасной вариант. Нужно смотреть вперед. Не забывать о том, что номер может не выйти.
«Вполне возможно, — мелькнула у меня досадная мысль. — Например, сейчас твой агент вполне может броситься к столу и схватить пистолет».
Меня чрезвычайно тревожило, что взгляд Макса устремлен внутрь его. Я даже не был уверен, что он помнит о том, что Гарри находится в одной комнате с
— Обдумывать каждую деталь, — бормотал между тем Макс (кто это говорит — Великий Делакорте, отец и сын в одном лице?). — Освещение. Музыка. Машинерия. Рабочие сцены. Постановка номера. Работа ног можно использовать пробежку, а можно — шажки, имитирующие восхождение. Одна манера для движения в глубь сцены, другая — для движения к зрителям.
Он начал демонстрацию, словно проводил мастер-класс. Смешанные чувства разрывали мне грудь. Я наслаждался, слушая его, но тревожился, что он, увлекшись, потеряет бдительность. Я видел, что Гарри сидит уже на самом краешке стула.
«О боже, дай мне голос!» — кричал мой бессильный ум, терзаемый гневом.
— Восемь позиций тела. — Макс никак не мог угомониться, все время сопровождая свои слова действиями. — Положение спиной к публике. Поворот три четверти вправо. Правый профиль. Поворот одна четверть вправо. Положение лицом к публике. Одна четверть влево. Левый профиль. Три четверти влево. И снова спиной к публике.
Гарри вздрогнул и торопливо принял прежнюю позу, когда Макс обернулся к нему. Возможно, Макс играет с ним? Если так, то он рискует больше, чем того требует осторожность.
— Шесть позиций ног.
Макс теперь прямо обращался к нему, с улыбкой продолжая демонстрацию. (Как он наслаждался своим умением!) Ступни сведены вместе, носки вперед. Либо одна ступня делает шаг вперед так, чтобы между обеими ступнями было расстояние от двенадцати до двадцати четырех дюймов. Следующая позиция — одна ступня перпендикулярна другой, причем каблук первой касается подъема второй.
Несмотря на свое замешательство, я не мог не поразиться той тщательности, с которой Макс усовершенствовал свое искусство. Даже я не заходил так далеко, должен признаться с раскаянием.
— Затем — шаг вперед, который выполняется перпендикулярно стоящей стопой, одна стопа направлена вперед, вторая — под углом сорок пять градусов к ней. Каблук второй ноги касается носка первой. Позиция аналогичная, но стоящая под углом сорок пять градусов стопа делает один шаг в том же направлении.
«Смотри же, Макс!» Мучительная тревога снедала меня. Руки Гарри были напряжены, он судорожно сжимал подлокотники кресла так, будто готовился вскочить. Как может Макс этого не видеть?
— Никогда не делать более трех шагов за один раз. — Макс явно увлекся, слова быстро слетали с его губ. — Шаги быстрые. Медленные. Торжественные. — И он продемонстрировал каждый из них с отточенной ловкостью. — Детали, детали всегда очень важны.
Гарри наклонился вперед, мускулы его заметно подрагивали.
«Он готов в любой момент кинуться вперед, — сообразил я. — Да проснись же ты, ради бога, Макс!»
— Как следует принимать аплодисменты? Никогда не выпрашивать их у публики, но никогда и не игнорировать. Чувствовать, когда следует их оборвать и когда следует дать им разлиться. Откланяться обязательно до того, как они окончательно смолкнут.