Тени и солнце
Шрифт:
– Повторение усиливает эффект.
– Да, вероятно.
Бьянко закурил сигарету и с видимым удовольствием выпустил дым. Бывший журналист скучал по атмосфере редакций и политического закулисья. И Лола подпитывала его ностальгию.
– Подпали репутацию политика, и он погибнет, как мотылек, – прошептал Бьянко, щурясь от дыма.
– Похоже, тебе их жалко.
– Вроде того.
– Нет, тебе их и вправду жалко.
– Наверное потому, что я старею. Ты пообедаешь с нами, Лола?
Она была голодна как волк, но чувствовала себя незваным гостем
– Спасибо, Арман, как-нибудь в другой раз.
– Не пропадай на двадцать лет, ладно?
Глава 8
Дэвид Боуи пел Life on Mars? Добравшись до своего района, Лола с трудом вырулила на стоянку. Она заметила на тротуаре два знакомых силуэта. Антуан Леже и Зигмунд. Лучший психоаналитик квартала Сен-Дени выгуливал под дождем своего далматинца. Она хотела посигналить им фарами, но раздумала. После отъезда Ингрид она порвала все связи с миром людей.
Наконец она поставила машину на место, дождалась в темноте, когда закончится песня, вышла из “твинго”, побрела в магазин замороженных продуктов и сделала запас на неделю. Внутри у нее шла борьба. Все забыть и дожидаться весны или прорваться к оку циклонического вихря, пока буря не наделала бед. У нее нет никакой информации, только ощущение, будто что-то не стыкуется.
Оказавшись дома, Лола попыталась представить себя в роли Софи Бьянко. Домик с зелеными ставнями, ароматы домашней кухни, хорошо воспитанные, любящие дети. Нет, такая жизнь не для нее, и не о чем тут сожалеть.
Она разогрела еду в микроволновке, прослушала сообщения на автоответчике. Трижды звонил Бартельми, ее бывший заместитель.
Шеф, я начинаю беспокоиться. Перезвоните мне.
Максим, хозяин ресторана “Дневные и ночные красавицы”, приглашал на вечернюю дегустацию региональных вин. Антуан Леже напоминал, что они давно не виделись.
Проскользнуть незамеченной становилось почти невозможно.
Друзья. Конечно, она к ним вернется. Только нужно еще немного потерпеть.
Она легла в кровать с биографией Уинстона Черчилля. Хорошо быть честным, но и правым быть тоже немаловажно. Этот англичанин выкурил вагон сигар, выпил гектолитры виски, прожил тысячу жизней и доказал пару-тройку геополитических теорем. Она вспомнила о Бьянко и его мнении о политиках. Колоссы на глиняных ногах. У Черчилля было одно преимущество – неистребимое чувство юмора. Совершенно необходимое для того, чтобы ноги не подвели.
Всю вторую половину дня Саша допрашивал японца, зарезавшего официантку, кассиршу и суши-мастера. Французским мужик владел слабовато и категорически не признавался в том, что совершил преступление в ресторане “Мацури”, где он был постоянным и вполне миролюбивым клиентом в течение многих лет.
– Это не я. Я не тот человек. Это не я.
Дело пошло на лад, когда Саша пригласил переводчика. От возможности выразить свои мысли на родном языке японец раздулся как шар и стал давать показания.
Нас взрастили слова. Все детство прошло с ними.
Переводчица
– Я слышала, вы собираетесь переезжать.
– Да. Расстаемся с домом 36 на набережной Орфевр. Перемещаемся в Батиньоль. На улицу Бастьон.
– Вы об этом жалеете?
– Нет.
– Это хорошо. От ностальгии никакой пользы.
– Вы не голодны?
Рискованный вопрос. Молодая женщина несколько часов подряд слушала нудные излияния отвратительного типа, превратившего симпатичный ресторан в филиал ада.
– Пожалуй.
Они немного поели, выпили приличное количество кот-дю-рон, поговорили о работе, о планах на будущее и плавно переместились к Дюгену на улицу Пти-Мюск.
Обливаясь потом и ускоряя темп, довольные друг другом, они, обменявшись улыбками, начинали все сызнова. У Майи были маленькие груди, а сексуальные фантазии простирались за границы галактики. Саша позабыл о призраке Марса, маячившем у самой кровати. Он чувствовал в своих объятиях человеческое существо, и в нем самом затеплилась жизнь. В Африке ему было так холодно.
Глава 9
16 января, среда
Ей снилось, будто Черчилль позвал ее замуж. Они оба были в военной форме и давали представление для солдат на фронте, как Жан Габен и Марлен Дитрих. На сей раз они развлекали французский контингент в Мали. Она ограничилась чечеткой, а Уинстон с блеском исполнил оригинальный номер. Что-то распевая, он одним махом сбрил Гитлеру усы. У всех зрителей было лицо Арно Марса.
Лола уснула с очками на носу и биографией Черчилля на груди. Где-то в квартире хлопало распахнутое окно. В вентиляционных трубах завывал ветер.
Как бы ей хотелось стать легкой как ветер, залететь в щелочки и посмотреть, что поделывают люди. Какую подлость замышляет Арди? И как там поживают ребята из лаборатории баллистики? Каковы результаты экспертизы пули из Абиджана? И о чем думает Грасьен в своей тюремной норе? И на кой черт Саша поперся в Африку? И что забыла Ингрид в этом бутафорском городе?
Она встала. Окно в гостиной было открыто настежь. Получается, она проветривала комнату и, забыв закрыть створку, ушла спать? Она не могла вспомнить. Дождь намочил ее пазл, она вытерла его тряпкой. Еще несколько десятков кусочков – и она достроит Корковаду. Она вставила последний фрагмент корпуса парусного судна и выглянула в окно. Еще не рассвело, но по улице Фобур-Сен-Дени уже шли люди. Заработало метро.
Позавтракав заветренными сухариками, сморщенным яблоком и кофе, она погрузилась в вольтеровское кресло. Причина ее вчерашнего беспокойства никуда не делась. Какая-то неуловимая деталь. Она вспомнила о своей методике допроса подозреваемых. Она просила их снова рассказать ту же историю, только на сей раз от конца к началу. Простой способ обнаружить нестыковки в сценарии.