Тени исчезают в полночь
Шрифт:
Авантюрист же им не чета – он творчески относится к своей собственной жизни! Он делает из нее то же самое, что художник делает с холстами, а писатель с бумагой. Он лепит из нее необычные события, страх и кровь, чудеса и падения... Он ее переписывает, перекрашивает ежедневно. Авантюрист не терпит постоянства. Прочитав тысячу книг; он понимает, что остальные читать нет смысла. Понимаешь, если ты прочел тысячу книг и читаешь дальше, ты не авантюрист, ты – житель! Ты – житель, не авантюрист, если каждый день любуешься закатами, ты не авантюрист, если тебе не надоели телевидение и жена. Ты, братан, не
– Все! Понял! – смеясь, перебил я заговорившегося Баламута. – Я – авантюрист. А как все же насчет штиля в штанах?
– А насчет штиля в штанах... Интересный вопрос. Ты знаешь, я часто вспоминаю, как мы с Ириной Ивановной в шесть часов утра на Шилинской шахте в тумане трахались. На пленэре. На росистой траве. Среди тайги. Ренессанс! И как ты с Ольгой глазел, глазел на нас, а потом такие кренделя с ней начал выделывать, что мы с Ириной уписались. Вот это была жи-и-знь! А так...
Жена надоела, друзья и знакомые все в дерьме зеленом копаются. Деньги, престиж, карьера...
Тоска, хоть удавись. Ты знаешь, это наши жены из нас импотентов делают. Иногда до того все надоест, что не встает. Я вон с Наташкой раз в неделю на героизм был способен. И это – при благоприятном расположении звезд. А познакомился как-то раз с одной хрупкой продавщицей из отдела сосисок – ренесса-а-нс!!! Я неделю с нее не слазил. Кстати, а где наш Бельмондо? Он, что, не проинтуичил?
– Да нет, проинтуичил. Здесь он. И даже в ресторане. Догадайся с трех раз, чем он занимается...
– Официантку небось кадрит? Или блядей местных? – улыбнулся Баламут, оглядывая ресторанный зал.
Мне не надо было оглядываться – я давно заприметил Бельмондо, кокетничавшего в другом конце зала с двумя темноволосыми красавицами-южанками. Заметив наше внимание, Бельмондо приветственно помахал рукой и продолжил охмурять девушек. Спустя три минуты он уже вел их по направлению к выходу.
– Через полчаса явится... – одобрительно пробормотал Баламут сам себе и, обращаясь уже ко мне, продолжал:
– Ну что ты как неживой телишься? Закажи водки побольше и пожрать чего-нибудь.
Я подозвал официанта и заказал полный обед на троих, водки для нас с Баламутом и шампанского для Бельмондо. Когда стол был накрыт, последний сидел уже с нами.
– Ты, я вижу, тоже от последствий клещевого энцефалита отошел? – спросил я Бориса сразу после объятий и рукопожатий.
– С сегодняшнего утра! А до этого целый год с одной только женой трахался и доволен был выше крыши.
– Да и сейчас ты отнюдь удрученным не выглядишь, – усмехнулся Баламут.
– Аск! Такие девочки!!! Пальчики оближешь! С Ольгой, похоже, все в полном порядке?
– Да как тебе сказать? – Я пожал плечами. – С одной стороны, сигналов от нее нету, а с другой, если мы сейчас сидим в своих прежних шкурах, то, значит, не все так хорошо...
– Прежних шкурах? – переспросил Баламут. – Ты думаешь, что потом, когда все образуется, ты опять Евгением Евгеньевичем станешь?
А я убежденным трезвенником? Кошмар!
– Я думаю, что станем. Сейчас мы в зомберской своей ипостаси, бледной, но зомберской. А потом, когда все образуется, последствия энцефалита опять возобладают. Но это потом...
Ладно, давайте покушаем, выпьем и заодно обобщим все наши впечатления
Если бы вы знали, как я рад видеть ваши морды... Этот сукин сын, Евгений Евгеньевич, о вас и не вспоминал!
Мы выпили по рюмочке и налегли на закуски. Потом нам принесли очень неудачный супхарчо (во мне наверняка еще сказывался Евгений Евгеньевич, привыкший питаться от лучших поваров Москвы и Западной Европы).
Повозили немного ложками в тарелках и принялись за довольно приличные отбивные. После обеда Бельмондо заказал коньяку, и мы стали рассказывать друг другу, как очутились за этим столом.
– Сигнал меня с бабы снял, в самой середине полового акта, – начал я, грея в ладонях рюмку. – Кайфую я от ощущений, дурочка моя подыгрывает, старается... И вот когда я уже подумывал потянуться за фужером с шампанским, ударили в мозги Ольгины мысли: "Я в смертельной опасности!" И картинка появилась – ущелье в Чечне на границе с Грузией, башни и какие-то навалы человеческих костей. Картинку эту я узнал – бывал среди этих башен, когда в девяносто втором золото в тех краях искал... А навалы костей – это древний, развалившийся чеченский могильник. Ну, я слез с жены и поехал сюда. Из Грузии легче в те места попасть, чем из России.
Вот такие вот дела... Ну, а ты, Баламут, как из дому выскользнул?
– Я с женой Наташкой о боге всевышнем разговаривал... Вернее, она мне что-то о вине как крови Христовой рассказывала, уж не помню что, и вдруг я Ольгину речь услышал.
Отчетливо, как будто из соседней комнаты:
"Плохо мне, Коля, – сказала. – Очень плохо".
И через минуту ты. Черный, врубился и посоветовал лететь в Тбилисо. Немедленно причем.
Ну, я вздохнул с облегчением, поцеловал подругу в щечку, занял деньжат у соседа и сюда рванул. Вот и все...
– А я с Людмилой своей на приеме был в Союзе композиторов, – продолжил Бельмондо, внимательно оглядывая зал в поисках приятного женского лица. – Платье ей офигенное из Порижу прислали, и мы пошли его демонстрировать. И вот, когда я с самим Максимом Дунаевским о Шнитке весьма умно беседовал...
Бельмондо не договорил. Все вместе мы выпрямились на своих местах и начали воспринимать Ольгины мысли.
3. Предыстория: в одной упряжке с сумасшедшими, а также зомберы, ангелы и доллары
Читатель, надеюсь, уже изрядно заинтригован вышеописанными событиями, и наверняка его интересует, кто такие эти герои со странными прозвищами и как они дошли до жизни такой? Итак, расскажем сначала о главных наших героях.
Необязательный, незлобивый и благодушный Борис Иванович Бочкаренко (170 см, 54 кг) всегда гордился своей внешней схожестью с Жаном Полем Бельмондо.
Отец у него был пехотным полковником, дотопавшим до Берлина. Борис рассказывал, что папаша всю войну не расставался с противотанковым ружьем и в часы затишья, бывало, ходил с ним на передовую – при удачном выстреле зазевавшегося немца эффектно разрывало надвое. В семидесятые годы старший Бочкаренко работал военным консультантом в ЦК Компартии Таджикистана, и в подарок на свадьбу Борька получил от этой партии просторную трехкомнатную квартиру.