Тени из пепла
Шрифт:
– Смотри, здесь написано «… вчера уехал Алёша…. без… может… ты помнишь…. ищи… в Петер…»
– Тань, мне что-то здесь не нравится, может пойдем? Мороз по коже от этого всего.
Девушка не ответила. Она молча поднялась с обрывком письма в руках. Пальцы были покрыты пеплом и дрожали. В лучах заходящего солнца ее голубые глаза вспыхнули двумя алыми огнями. В них как в зеркале отразилось прошлое: огонь камина, горящие письма и чей-то темный силуэт на фоне.
Глава 2. Предчувствие
Почему
Елена потерла виски. Начинала болеть голова. Плохой знак. Последнее время плохие знаки были повсюду. Гнетущие мысли и предчувствия не оставляли ее ни на минуту. Даже когда она гуляла с детьми, и их веселый смех, казалось, мог отогнать все тревоги.
Она стояла у распахнутого окна спальни на втором этаже и смотрела на черную гладь озера. Краска на раме уже облупилась, надо бы обновить. Елена дотронулась пальцем до прохладной шероховатой поверхности. Утренний ветер с озера трепал пряди у висков. Птиц в этот ранний час не было слышно, только шелест и скрип деревьев. Небо затянули тяжелые низкие облака.
И вдруг ее оглушило. Мысль появилась ниоткуда и ударила по вискам как молот по наковальне, так же сильно и впридачу больно. Она отпрянула от окна и чуть не закричала. Боже, как все просто! Ведь больше не надо перекрашивать рамы! Вообще ничего больше не нужно перекрашивать и обновлять. Все. Это конец.
Женщина без сил опустилась на пол и беззвучно зарыдала. Даже в минуту отчаяния она не переставала думать о мирно посапывающих в соседних комнатах детях.
Еще ничего не было известно достоверно. В их глубинку знакомые заглядывали редко. А крестьяне только пересказывали одни и те же слухи. Никто ничего не знал точно. Только догадки и предположения. Но тревога висела в воздухе, сгущалась как тучи перед грозой и не давала спать по ночам.
Елена добралась до огромной деревянной кровати с изголовьем и рухнула. У нее не было сил даже закрыть окно. Да пускай. Женщина провела ладонью по холодной подушке. Это была любимица ее мужа. Краешки губ тронула улыбка. Вспомнилось, как они ругались из-за этого огромного пухового монстра, которого муж привез из поездки. Елена терпеть не могла пуховые перины, у нее от них чесался нос и слезились глаза.
Георгий уже почти месяц не выходил на связь. Когда она его провожала последний раз на крыльце ранним утром, казалось, что это обычная поездка в город по делам. Она тогда куталась в вязаную шаль, сильно хотела спать и торопила мужа. Знала бы…
А потом пришла тревожная весточка от него. Даже не письмо, а просто несколько строк. Посыльный сказал, что муж не может вернуться прямо сейчас, произошло нечто очень серьезное, и ему нужно задержаться в Петрограде. В записке Георгий просил не волноваться и беречь себя и детей.
И вот сейчас, в это проклятое сырое утро, ее предчувствие обрело очертания и форму. А что, если это был последний раз, когда она видела мужа? Что будет с ней и детьми? А дом? Муж так мечтал об этом месте, он был им одержим. Елена шутя даже ревновала его к дому. Казалось, что свой особняк он любит больше, чем семью. Конечно, это было не так.
Елена закрыла глаза и увидела вечернюю террасу с видом на озеро.
Двое сидят за круглым столом, с которого свисает ее любимая скатерть с крупными кистями. Холодно, осень в этом году ранняя, по утрам на траве уже лежит иней. От чашек с чаем вверх поднимается пар. На столе, кроме чая, немного варенья в хрустальной вазочке. Муж совсем не любит сладкое. Георгий рассказывает нелепую историю про знакомого архитектора, и они оба смеются как дети.
Женщина забылась сном. Это был тревожный и некрепкий сон. Лишь бы на мгновение перестать думать и вспоминать.
– Елена Николаевна, миленькая, проснитесь!
Она подняла тяжелую голову. В приоткрытую дверь заглядывала Маша. Ее щеки горели, а коса была растрепана.
– Вас требуют, Елена Николаевна! В форме люди! Пришли, шумят, сквернословят, сапожищами грязными натоптали, только полы вчерась вымыла.
– Я сейчас… спущусь, Маша, вели ожидать.
Елена обреченно облачилась в платье, быстро и небрежно прибрала волосы и завернулась в теплую шаль. Вышла в коридор. Внизу было шумно. Лишь бы детей не разбудили.
Гордо вскинув голову, с пылающими щеками, она шагнула на каменную холодную ступеньку навстречу своим страхам. Вчерашнее предчувствие сжалось в маленький комочек и покатилось вниз по лестнице, уступая место неотвратимому сегодня.
Глава 3. Сокрытие
Глядя в глаза подруге, Димка начал физически ощущать жар от языков пламени, он услышал треск горящих в камине поленьев и почувствовал горьковатый едкий запах пепла от сожженных писем.
Таня взяла его за руку и повела из комнаты в длинный мрачный коридор. Он не сопротивлялся. Так было надо. Его девушка всегда знала все на несколько шагов вперед.
Но вокруг что-то происходило. Пол под ногами перестал скрипеть. Дима посмотрел вниз: доски были ровными и свежевыкрашенными. Откуда-то вдруг появились ковры. Раны на стенах начали затягиваться несовременными обоями с вензелями и цветочками.
В коридоре тускло горели лампы. Большое окно в конце выходило на сосновый лес. Деревья за стеклом раскачивались, скрипели и стонали под порывами ветра.
Таня подвела Диму к последней двери слева от этого окна. Она была приоткрыта, и в коридор ворвался сквозняк. Окно в комнате было распахнуто настежь. Оно выходило на озеро, которое в этот час выглядело пугающе. Черные волны бились о берег. Деревянная лодка у купальни набрала воды и пошла ко дну.
Но женщину в старинном платье это совсем не занимало. Она сидела за письменным столом и быстро что-то писала, удерживая листок другой рукой, чтобы его не сдуло порывами ветра. Иногда она останавливалась, вскидывала голову и что-то шептала. Дима понял одно: она задыхалась от слез.