Тени кафе «Домино»

Хруцкий Эдуард Анатольевич

– Батюшки, – улыбнулась Лена, – какая барская фамилия. Это псевдоним?

– Представьте себе, что нет. Это моя фамилия, которую я не удосужился сменить на пролетарскую.

– А почему Вы держите руку за спиной? – спросил Лена.

Бартеньев вынул из-за спины букет цветов, завернутый в красивую бумагу.

– Боже, – воскликнула Лена, – тетя, ты только посмотри, какая прелесть.

Появилась тетя.

– Здравствуйте, Вера Владимировна, – Разумнов приложился к ручке, – мы с Вами не виделись, дай Бог памяти, в тринадцатом

году я снимал свою первую фильму «Разлука», а Вы блистательно сыграли главную роль.

– Было, все было. Прошу к столу. По московскому обычаю – с чаем и сахаром.

Расселись за столом. Вера Владимировна разлила чай.

– Неужели Вы бросили сцену? – удивился Разумнов.

– Она меня бросила. Я же была провинциальной актрисой…

– Вы были примадонной в провинции, – перебил ее Разумнов.

– Так вот, в семнадцатом состоялся мой последний бенефис в Ярославле. Чудный театральный город. И я вернулась в Москву.

– Неужели не хотите вернуться на сцену?

– Не говорите это слово, – засмеялась тетя. – Я как полковая лошадь, услышавшая звук трубы.

– Значит, я и есть труба, – сказал Бартеньев.

– Я видела, в театре Левонтовского идет пьеса «Последняя встреча». В театре аншлаг. В ложе и партере меха, бриллианты, все, как в добрые времена. Сейчас труппа начинает репетировать вашу новую пьесу «Последняя ставка». Нужна героиня. Прима.

– Елена Сергеевна. Я принес пьесу. Если Вы согласитесь – счастью моему не будет предела, – Вадим вынул из кармана рукопись и положил на стол.

– Леночка, – сказал Разумнов, – я знаю о твоих трудностях. По «Последней встречи» мы с Вадимом написала киноверсию. Ее читал Луночарский. Прочел и благословил. Выделил огромные деньги при условии, что ты сыграешь главную роль. Я поеду к Вашему мастеру. Он ко мне прекрасно относится. Стану на коллеги…

– Не надо, – с некоторой иронией сказала Лена.

– Не понял, – удивился Разумнов.

– А понимать нечего. Я ушла из театра.

– Почему? «Три сестры» шли с громадным успехом.

– Милый мой, Александр Григорьевич, это был успех театра, мэтра и немножко мой. А я хочу свой успех. Собственный.

– Значит, Вам надо к Левонтовскому, – захлопал в ладоши Вадим, – можно я ему телефонирую?

– Конечно, – сказала Лена, – но прежде, сколько он платит?

– Перед нашей встречей я был у него и сумму знаю.

Вадим достал из кармана вечное перо и на салфетке написал цифры.

– Ого, – обрадовалась Лена. – Немедленно телефонируйте мое согласие.

– Он просил передать, – Вадим лукаво улыбнулся, – после пятого спектакля – бенефис.

– Батюшки, какая прелесть, – ахнула тетя.

Вадим вышел в коридор.

– Ну вот, Леночка, утром ты думала, чем заняться, пришел добрый волшебник, ударил палочной о тыкву и она превратилась в золоченую карету.

– Господи, даже не верится.

– Друзья, – сказал Разумнов, – праздник продолжается. Сегодня в «Домино» профессор Новиков

читает лекцию по живописи. Пойдемте послушаем.

Лена задумалась.

– Иди, – твердо сказала тетя. – Пусть видят твою удачу.

– А Вы, Вера Владимировна, – повернулся к ней Вадим.

– Я останусь. Почитаю пьесу и сценарий. Помечтаю.

– Осторожнее с мечтами, Вера Владимировна, у них есть особенности сбываться, – усмехнулся Разумнов, – на собственном опыте знаю, что вместо радости приходит разочарование.

МУР

Николаев заглянул в кабинет Тыльнера.

– Можно, Георгий Федорович?

– Конечно, конечно, – Тыльнер встал, – прошу, садитесь, сейчас кофе налью. Я только заварил. И лимончик есть.

– Под такое дело, – Николаев из кармана вытащил плоскую фляжку, – по рюмке коньяка можно.

– Всенеприменно.

Тыльнер разлил кофе, бросил в чашки сахар и ломтики лимона.

Николаев разлил в стаканы коньяк.

– За успехи.

Выпили.

Запили кофе.

– Пили за успехи, а их не много. – Николаев положил на стол бумаги. – Вот акты экспертизы и протокол осмотра места происшествия.

Тыльнер взял акт.

Начал читать.

– Первоначальное заключение подтвердилось. Кто-то очень сильно ударил Ромочку рукой. Так, посмотрим, что дал осмотр места происшествия. Отпечатки галош. Французского типа. Не бедный человек порешил Рому. Галоши такие у частников полтора червонца стоят. Что скажете, Александр Иванович?

– Так-то оно так. Но в тот вечер в казино были более крупные выдачи.

– Думаете, враги Бессарабца?

– Как одна из версий.

– Пока мы имеем высокого, очень сильного человека, во французских галошах. Не густо.

– Будем копать, авось с Божьей помощью чего и нароем. Плесните еще чашечку кофейку.

Кафе «Домино»

Зал «Домино» был забит полностью.

Олег Леонидов и Таня сидели за столиком с Анатолием Мариенгофом, Есениным и актерами Художественного театра.

Рядом с ними сидела веселая компания кремлевских шоферов, недавно появившись в кафе, они с любопытством разглядывали завсегдатаев.

В углу, как всегда, Баронесса с дамами, за другими столами художники в немыслимых блузах и поэты, кто в чем.

Вошла Лена, Разумов и Бартеньев.

Сели за стол.

Подбежал официант.

Они сделали заказ.

– Батюшки, – сказал Олег, – перемена декораций. Кто этот красавец с Еленой?

– Неужели не знаешь? – удивился Мариенгоф. – Это Бартеньев, способный очень литератор.

– В наше время, – засмеялся Олег, – с такой фамилией трудно работать в литературе. Нынче в чести Огневой, Пролетариева…

– А тем не менее работает и весьма удачно.

– Я знаю, читал его повесть в «Огоньке».