Тени кафе «Домино»
Шрифт:
– Что, Олег Алексеевич, не ожидали меня увидеть в этом притоне?
Сивый засмеялся.
– Честно, Глеб, не ожидал. Вы же говорили, что Вы с друзьями дипкурьеры.
– Мало ли что мы говорили. Другая у нас работа, совсем другая. Поэтому позвольте представиться заново – Глеб Алексеев, бывший студент-филолог Московского Университета, потом прапорщик, потом штабс-капитан, кавалер семи боевых орденов, чудом бежал от матросни в семнадцатом, потом бандит.
– Серьезная биография, – сказал Леонидов.
– А
Сели к столу.
Выпили. Закусили.
– Какое у Вас ко мне дело, Олег Алексеевич, я знаю. Господин Андрианов поведал мне о Ваших проблемах. Честно…
Глеб налил рюмку, выпил.
– Если по правде, – продолжал он, – то слова хранить все этой в тайне я никому не давал. Совесть моя чиста.
Глеб достал папиросу.
Закурил.
Затянулся глубоко.
И начал рассказ.
В июне это было. В июне восемнадцатого, Вы помните, какое это время – заговоры, голод, грабежи, беглые в трех конных переходах.
Однажды сторож Алексеевской больницы приносит мне письмо. Весточку печальную от моего фронтового друга, который мне жизнь спас, капитана Горомыслова. Он раненый, с ампутированной ногой лежит в больнице… …Застиранные занавески были опущены, и в палате было мрачновато и жутко.
Горомыслов полусидел на кровати, подложив под спину подушки, пальцами придерживал уголки нижней рубашки.
– Здравствуй, Глеб, – прохрипел он.
– Здравствуй, Боря, как ты?
– Ухожу. Дня три мне осталось, как говорил наш батальонный фельдшер антонов – огонь. Только не надо уверений, что я жить будут, не надо. Я тебя по делу позвал, честь мою ты должен спасти.
– Что надо сделать?
– Я должен был отвезти в Тобольск драгоценности, их собрали аристократы Питербурга и Москвы для спасения императора. Мне княжна Ольга, ты ее помнишь, сказала, что спрятаны они в келье Зачатьевского монастыря. Мне провожатого дали – Литовского гвардейского полка подполковника Лисовского. Пришли мы…
Горомыслов замолчал.
– Короче, когда я саквояж с драгоценностями взял. Он меня и грохнул.
Монахи меня сюда привезли, да заодно за гвардейцем присмотрели. Я знаю, где он.
– Где?
– Лесная, дом Сыромятникова, пятый нумер.
Глеб встал.
– Ты только не умирай, Боря. Поживи до утра. Я все сделаю.
У подъезда дома Сыромятникова, ныне, судя по вывеске, «Жилкоммуна № 5», сидел сторож, в армяке и драной солдатской папахе.
Глеб подошел к нему, достал портсигар, угостил папироской.
Сторож понюхал ее, спрятал за ухо.
– Табак у тебя, гражданин, довоенный, осмоловский.
– Табак, папаша, неплохой, ты мне скажи, кто в пятом номере проживает.
– Мадам фон Графе, между прочем,
– Вот это дело. Он мне-то и нужен.
– А я тебя, гражданин, пустить не смогу, не положено.
– Брось, дед, – засмеялся Глеб и достал из кармана пачку денег, – видишь «Катеньки», а не нынешние фантики. Ты сидишь тихо и получаешь десять «Кать».
– Одиннадцать, – хрипло выдавил сторож. – Сговорились.
Глеб достал деньги.
Старик вытащил из кармана армяка связку ключей, развязал узел веревки, снял три ключа.
– Держи, будешь уходить – отдашь.
Дверь открыли легко.
Из дальней комнаты доносились женские стоны и приглушенный крик:
– Так!.. Так Андрюша! Еще!
– Пошли, поможем, – Глеб достал пистолет.
Дверь в комнату распахнулась.
На громадной постели из карельской березы развлекалась пара.
– Вставайте, подполковник, – скомандовал Глеб, – труба играет сбор.
Лисовский вскочил.
– Кто? Зачем?
Глеб ударил его в лицо.
Подполковник упал, обливаясь кровью.
– Где ценности, сука?
– Ничего не знаю.
Лисовский постепенно начал приходить в себя.
Глеб подошел к кровати, откинул одеяло.
Женщина в ужасе завизжала.
– Мадам, если Вы не скажете, где саквояж, который принес Лисовский, я Вас застрелю.
– Не надо! Не надо! Он на кухне, в диване.
Глеб кивнул.
Один из его бандитов вышел на кухню.
И вернулся сразу же. В руках его был потертый коричневый саквояж.
Глеб открыл его.
Он был полон браслетов, перстней, портсигаров, ожерелий.
– Спасибо, мадам.
– Во видишь, гвардеец, как все просто.
Глеб поднял пистолет.
– А это тебе за Борю Горомыслова.
Он выстрелил Лисовскому в голову.
Повернулся и вышел.
Глеб сделал паузу.
Разлил водку.
– Не чекаясь, за упокой души Бори Горомыслова.
Выпили.
Закусили.
– Ну а что дальше? – спросил Леонидов.
– Дальше…
Глеб опять налил.
На кровати сидел, тяжело дыша, Горомыслов.
Глеб поставил саквояж на тумбочку.
– Я принес, Боря.
– А Лисовский?
– Уехал в штаб Духовника.
– Отлично. Возьми под подушкой реестр вещей и сверь их наличность.
Глеб взял реестр.
Расстегнул саквояж.
Высыпал драгоценности на одеяло соседней кровати.
Даже в тусклом свете лампы камни заиграли дьявольским огнем.
Он внимательно сверял драгоценности, ставя в реестре галочки.
– Все точно, Боря.
– Возьми за работу.
– Я не возьму.
– А твоим людям?
– С ними сам рассчитаюсь. Что бы будешь делать с драгоценностями.