Тени Марса
Шрифт:
— Сколько у него ещё осталось ракет? Пять? Десять? Хотя, пожалуй, хватит и одной, не может же нам везти до бесконечности! — тоска заползла в сердце совсем скисшего сержанта, но, как оказалось, его везение сегодня было безгранично. Сергей собственными глазами видел, как из — под днища ЛАГГа вырвался клуб дыма, но ракета, едва выскочив на простор, врезалась в вспорхнувшую над крышами ворону. Взрыв, раздавшийся след за этим и разнёсший бедную пташку на миллионы атомов, на мгновение ослепил пилота боевой машины. Он автоматически потянул штурвал в сторону и срезал фронтон очередного небоскрёба. Из-под фюзеляжа дохнуло пламенем, и ЛАГГ, заваливаясь на левый бок, потянул к земле, ища пригодную для посадки площадку. Сергей перевёл дух. Всё ещё не сбавляя скорости, резко заложил вираж и полетел в сторону аэропорта. Но
— Ты объяснишь, что, в конце концов, происходит? — ворвался в его мысли пронзительный девичий визг. Перепонки Ляпидевского едва выдержали столь мощный поток ультразвуковых волн. Сергей поморщился и на мгновение задумался, формулируя растекающиеся мысли в удобоваримую, всё объясняющую фразу. Его секундного молчания было достаточно, чтобы бледную от случившегося девушку прорвало потоком не слишком интеллигентных слов, среди которых "идиотство" и "задница" были отнюдь не самыми грубыми. Наконец, ручей её красноречия иссяк, и она, уткнувшись лицом в ладони, безудержно разрыдалась. Сергей дал ей возможность немножко поплакать, затем протянул левую руку в её сторону, и решительно тряхнув за плечо, гаркнул:
— Ну, что, наоралась?
Нарочито грубое обращение сделало своё дело. Девушка выпрямилась и мгновенно перестав плакать, испуганно заморгала длинными чёрными ресницами. Истерики больше не было, слёз тоже, теперь можно было спокойно и неторопливо всё объяснить. Сергей убрал ручку акселератора почти до нуля, сделал крутой разворот и, укрывшись в тени семиглавой башни Покорителей космоса завис в десяти метрах от выступающего балкона окрашенной в нежно-розовый цвет срединной башни. Ни на балконе, ни внутри здания никого не было. Реставрационные работы, начатые здесь год назад, ввиду воскресного дня сегодня не проводились. Внизу на улицах не было ни души. Почти все жители, кроме тех, кто находился на постоянных дежурствах, умчались на тихоокеанские побережья. Сергей включил кондиционер и повернулся лицом к судорожно всхлипывающей девушке.
— Нина, прости, что мы втянули тебя в эту историю! Но, честное слово, я и сам не подозревал, что события начнут развиваться так быстро!
Девушка шмыгнула носом и в упор посмотрела на Сергея:
— Что, это так серьезно? — Сергей едва не улыбнулся наивности заданного вопроса. Но ощущение приближающейся беды заставило быстро подавить этот маленький островок эмоций.
— Серьёзнее не бывает. Но я лишь только сейчас окончательно понял, насколько опасна ситуация, в которую мы попали. Если мы не найдём решения — мне каюк. Но если бы только мне! Боюсь, что и тебе тоже!
Девушка снова всхлипнула, и быстрым движением схватив руку оторопевшего от неожиданности Сергея, прижала её к своим губам.
— Сережа, — оторвав губы от его руки, едва слышно произнесла она. — Ты же найдёшь выход, да?
В её глазах было столько мольбы и детской наивной веры в большого, сильного дядю, который придёт и спасёт мир, что Сергею не захотелось её разочаровывать, и вместо длинной, уже приготовленной речи, он коротко кивнул:
— Да. — Затем, подумав, добавил: — Но от "Консула" придётся избавиться.
Он увидел, как расширились в удивлении глаза девушки. Она быстро-быстро затрепетала ресницами, её губы плотно сжались, и на лице появилось выражение решительной суровости. Казалось, она собирается сказать что-то злое и неприятное. Затем Нина как-то сразу сникла. Злое выражение на её лице сменилось задумчиво — обиженным. Девушка сразу поняла, что именно он задумал, и вся её душа запротестовала. Но теперь она внезапно осознала, что иного выхода у них нет.
Уже через пять минут, открыв входную дверь срединной башни, юноша и девушка, как ни в чём не бывало, вышли на улицу и неспешной походкой праздно шатающейся парочки пошли в сторону городского парка. Если бы сторонний наблюдатель внимательно присмотрелся к ним, то он бы заметил, что
В парке было безлюдно. Одинокий воробей, вольготно расположившийся на ветке, терзал клювом большого красного жука, никак не желавшего проглатываться. Сергей проследил взглядом за носившимися по стволу толстого дуба белками, выпустил руку Нины и, быстро вырвавшись на несколько метров вперёд, пошёл неторопливым, размеренным шагом привыкшего к длительным переходам человека. От его внимательного взгляда, бросаемого по сторонам, не укрывалось ни одного движения. То поползень, перестав бегать по морщинистой коре невесть как оказавшейся в парке ветлы, слетел на землю; то очередная неугомонная белка, выскочив из дупла, взвилась на самый верх голубой ели, чтобы из развешенной гирлянды шишек выбрать самую лучшую; то маленькая серая мышка, пискнув, перебежала от одного выхода из норы к другому.
Предположить, что агенты интервентов — зандров уже могут находиться всюду, было трудно, но и совсем отбросить эту мысль после последних событий Сергей не мог. Переливающиеся всеми цветами радуги лавочки, расставленные под деревьями, пахли свежей краской, и впрямь казались свежеокрашенными. Ляпидевский чуть нагнулся и провёл пальцем правой руки по разноцветным дощечкам. Несмотря на его опасение, они были совершенно сухими, краска застыла полностью. Сергей остановился и, ничего не говоря, плюхнулся на только что проверенную скамейку. Нина, едва не споткнувшись о его в мгновение ока вытянувшиеся ноги, ойкнула от неожиданности.
— Чёрт, предупреждать же надо! — громко воскликнула она, и до боли сжав кулаки, рухнула рядом с Ляпидевским. Не обращая внимания на негодование девушки, Сергей уселся поудобнее и закрыл глаза.
Только полностью расслабив мышцы и позволив своим нервам малую передышку, он почувствовал, как безумно устал. Онемевшие от напряжения ноги гудели; руки, особенно в запястьях, постреливали так, будто их пронзали маленькие электрические стрелы; сердце бешено колотилось; а всё тело сотрясал сильный озноб. Не лучше было и состояние девушки. Она прильнула к его плечу, и теперь её фигуру сотрясали приглушённые рыдания.
— Детский сад, — подумал легионер, причём отнёс это высказывание не только на счёт рыдающей девушки. Между тем время продолжало своё методичное течение. О том, чтобы появиться на военном аэродроме, не могло быть и речи. Сергей задумался. Стало совершенно ясно, что у него уже не было никаких возможностей связаться с президентом. Но, поправляя съехавшую на бок кобуру, он неожиданно для самого себя вспомнил про телефон, подаренный ему генералом Ильченко при расставании. Вот оно! Всё, что ему сейчас нужно — это позвонить помощнику президента и сообщить ему о своём местонахождении. Сергей торопливо набрал номер и услышал длинные гудки. Сердце радостно запрыгало. Вот сейчас там, вдалеке, возьмут трубку, и все вопросы, все проблемы будут решены. Сейчас… но, как назло, никто не отвечал. Длинные гудки и полное молчание… Сергей повторно набрал номер, и вновь то же самое. Вопреки его надеждам, никто не спешил придти ему на помощь. Он задумался. Казалось бы, последняя надежда растаяла, как брошенная в камин свечка. Ляпидевский устало откинулся на твёрдую поверхность скамейки, сунул телефон в карман и тут же звонко шлёпнул себя по бестолковому лбу. В связи с последними событиями как-то совсем забылись слова генерала, сказанные при расставании: "… В памяти телефона есть парочка номеров. Будет трудно- позвони, скажи от меня, они помогут". На душе стало чуть легче. Если повезёт, то он всё же будет не один. Считать рыдающую на плече девушку бойцом антизахватнического отряда даже язык как-то не поворачивался. Сергей быстро набрал номер и удивленно разинул рот, когда в трубке раздался мелодичный женский голос. От неожиданности он до того опешил, что этот же голос трижды повторил "алло", прежде чем Сергей, всё ещё надеясь, что это какая-то ошибка, ответил: