Тени на стекле
Шрифт:
Алексис сидела напротив и пила свой кофе. Она уже разделалась со своей отбивной и картофелем фри, и теперь уплетала круассан.
Джаки сделала большой глоток имбирного чая. Жжётся. Она подняла крышку чайничка и недовольно цокнула. Для столь небольшого чайничка с водой там лежал слишком большой кусок имбиря. Чтобы немного перебить эту остроту, Джаки засыпала в сам чайничек штук семь чайных ложек сахара.
— Я так понимаю, ссора с матерью не единственная причина по которой ты пришла ко мне? — Алексис поставила кружку с кофе на блюдце и откинулась на спинку
— Как ты догадалась? — Джаки удивленно посмотрела на подругу.
— У тебя все на лбу написано, — улыбнулась Алексис. — А еще этот твой взгляд: «Я была не права, прошу, убейте меня». Я его с детства помню. Ты так на бабушку смотрела, когда она тебя отчитывала.
Джаки потупила взгляд. На глаза навернулись слезы. Бабушка была для нее больной темой. Казалось бы, с момента её смерти прошло уже чуть меньше года, но для девушки всё как будто вчера свершилось. И ведь она всё также продолжала корить себя за то, что не присутствовала на её похоронах.
Её бабушки, Марии Салливан, не стало всего за три недели. Она просто заболела. Лечилась дома, а потом приехала в Лондон на День рождения внучки. Тогда Лаура настояла на том, чтобы она пошла в больницу. Женщина на отрез отказывалась, но всё же, скрепя зубами, согласилась. В свои семьдесят лет она до жути боялась обследования, уколов и врачей.
Её в тот же день положили в больницу, и без полного обследования поставили диагноз — рак легкого. Свое девятнадцатилетие Джаки встретила возле больничной кровати. Спустя неделю пришли результаты ПЭТ-КТ и диагноз оказался ещё хуже первоначального. Рак легкого подтвердился, но в довесок к этому метастазы пошли в головной мозг, к сожалению, не получилось определить, злокачественные они или нет. Если до того момента Джаки тешила себя надеждой, что всё это окажется неправдой, страшным сном, который вскоре исчезнет, то в тот момент что-то внутри неё оборвалось, и не о какой надежде уже и речи быть не могло. На следующий день она пошла выбирать платье для похорон, которое так ни разу и не надела.
Врачи отказались делать операцию, ссылаясь на то, что сердце не выдержит. Они боялись, что она умрет на операционном столе. Химиотерапия отпала по той же причине. Никто не ставил прогноз. Ей кололи морфий, и от того временами бабушка Джаки иногда говорила совершенно непонятные, а то и страшные вещи. В один из дней, когда Джаки пришла навестить бабушку, медсестра жаловалась на то, что пожилая женщина ночами начинала кричать и с кем-то разговаривала на повышенных тонах, при том, что в палате никого, кроме неё не было.
Джаки недоумевала, почему так всё произошло. Ведь ещё прошлой весной всё было хорошо. Они сажали цветы в бабушкиной оранжерее. И не было никаких предпосылок к чему-то подобному.
Мария пробыла в больнице ещё неделю. Последние два дня, что она находилась в больнице, были самыми мучительными. Она постоянно просилась домой, говорила, что её бросили там, что у неё просто простуда, и дома ей станет легче. Она была в этом
Вскоре её забрали оттуда. Дома она стала немного бодрее, и Джаки уже начала надеяться, что всё будет хорошо. Тешила себя этой надеждой, цеплялся за неё, ведь кроме этой надежды у Джаки больше уже ничего не было.
Но нет — спустя три дня после возвращения в дом дочери Мария Салливан скончалась в два пятнадцать ночи, спустя две недели после Дня рождения внучки.
Джаки смахнула слёзы с лица и сделала большой глоток чая. Она не могла думать об этом. Она не понимала этого. Не знала, как всё могло произойти именно так.
— Извини. Я не хотела…
Алексис никогда не считалась с чувствами других. Эта черта никогда не нравилась Джаки в подруге. Но что поделать, людей же нельзя изменять по своему образу и подобию. Ведь каждый имеет свои предпочтения и желания.
— Я знаю… — Джаки сняла резинку с запястья и завязала волосы в хвост. — Это сложно… всегда будет сложно…
— Давай поговорим о чём-нибудь другом? — Алексис постаралась улыбнуться, но её улыбка оказалась слишком натянутой и неправдивой. Трудно улыбаться, когда кому-то больно.
— Да… Сегодня я должна была встретиться с Зейном… Он сидел там на лавочке, ждал меня, а я так и не решилась подойти. Я испугалась. Подумала, что он согласился на встречу только ради того, чтобы высказать всё, о чем промолчал в тот раз. Глупо, да?
— Глупо… Знаешь, мне сложно в это поверить. Зейн слишком добрый, он априори не может ни на кого обижаться. Ну, а на тебя и подавно, — Алексис намотала прядь волос на палец, внимательно изучая кончики. Они начали сечься. — Вы для меня были всегда некой идеальной парой. И я действительно была удивлена, что ты предпочла пари ему.
Джаки посмотрела в окно, изучая прохожих. Их было немного, ведь погода не располагала для прогулок. Кто-то куда-то спешил, машины с визгом пролетали мимо. Девушке нравилось водить машины, но отец никогда ей этого не позволял. Он считал, что женщина не должна водить машину.
— Да я и сама не знаю, почему так поступила, — ответила Джаки, всё так же разглядывая прохожих.
— Мы, конечно, можем обсуждать это вечно, однако это никак не поможет тебе в сложившейся ситуации. Так какого рода помощи ты от меня хотела? — Алексис допила свой кофе и выжидающе смотрела на подругу. Она не любила подобного затишья. Ей всегда было нужно действо.
— Мне необходимо избавиться от этого пари, не разрушив мою семью, — Джаки перевела взгляд на подругу.
— Ну, мы можем попытаться, однако я не думаю, что из этого выйдет что-то хорошее.
— Почему? — удивленно приподняла бровь девушка.
— Потому что твой отец такой же, как и мой: он так просто не отступит от того, что задумал, — пожала плечами Алексис. Она хотела помочь подруге, но не знала, как.
========== Глава 6. ==========
Рик отворил дверь своей квартиры и вошел внутрь. Здесь всегда пахло чем-то пряным.