Тени над Латорицей
Шрифт:
Маркел молчал, сдвинув брови.
— Ох и трудно же с тобой разговаривать, Маркел! Сам ставишь себя в трудное положение, — сказал Вегер. — Да ладно уж, помогу тебе. Ты был в ту ночь на Староминаевской?
— Что?! — содрогнулся цыган. — Вы мне чужое дело не шейте! Не был я ни на какой Минаевской!
— Какое чужое дело? — спросил Коваль. Такой перекрестный допрос сразу двумя или даже тремя работниками он считал действенным. — И что произошло на Староминаевской в ту ночь? Откуда вы знаете?
Казанок побледнел, затем лицо его
— Я ничего не знаю и нигде не был, — испуганно выдавил он из себя.
— Ну, как же не знаешь! — уверенно заявил начальник уголовного розыска. — Знаешь ведь, что там совершено убийство и грабеж. — Вегер впился взглядом в Казанка.
— Я никого не убивал! — заорал Маркел на всю комнату, выкатив налитые кровью глаза. — Не пришьете! Я на эти липкие дела не клеюсь, понятно? Ну, сидел, так что?! — И он начал выкрикивать что-то по-цыгански.
Капитан, который знал цыганский язык, цыкнул на него, и Маркел умолк, тяжело и часто дыша.
— Вас пока никто не обвиняет, — мягко объяснил Коваль. — Мы только хотим, чтобы вы честно рассказали, где провели ночь с пятнадцатого на шестнадцатое июля, кто дал вам такие большие деньги? Если у вас есть алиби, то странно, что вы не желаете им воспользоваться.
— Ладно, — понемногу успокоившись, сказал Маркел. — Скажу. Дайте закурить. — И он взял из протянутой Ковалем пачки папиросу. — Спасибо. — Прикурил. — Я был у Розы, — сказал он наконец, выпустив густой клубок дыма.
— Кто такая Роза? Как ее фамилия? — спросил капитан, хотя уже знал об этой женщине от инспектора Прокопчука. — Где она живет?
— Улица Духновича, шесть. Гей ее фамилия. Роза Гей.
Действительно, Роза Гей жила именно там. У нее был собственный дом. Младший лейтенант Прокопчук установил, что здесь ее считают зажиточной. Хорошенькая. И нет ничего удивительного в том, что понравилась она Маркелу Казанку.
— Почему раньше молчали? В Орле. Надо было вас сюда тащить, чтобы признались. Тратить деньги, время, — рассердился Коваль.
— Бэлла моя ревнивая очень, гражданин начальник. Не надо ей знать, что я здесь гулял. Не дай бог!
— Ну, а деньги откуда?
— Она и дала, Роза, а что? — встрепенулся Маркел. — Я же сказал — личное дело.
— Хорошо! — кивнул подполковник. — Проверим ваши слова. Вызовем Розу и, если это не сказка, не легенда, а действительно алиби, выпустим. Вы были у нее всю ночь до утра или куда-нибудь отлучались?
— Никуда. Утром, в шесть, сел в машину и уехал в Ужгород.
— Хватит. На сегодня все, — сказал Коваль, откинувшись на спинку стула. Казалось, он потерял к Маркелу интерес.
А тот уже снова посматривал на свои роскошные ботинки, и, видимо, блеск их успокаивал его и умиротворял.
— Когда же отпустите? — спросил, оторвавшись от них. — Мне в Орел надо. И как теперь я Бэлле все объясню?
— Сказано, вызовем Розу, подтвердит — выпустим. Не раньше, — ответил Вегер.
— Так вы ее сейчас позовите. Это же здесь, близко.
— Вызовем,
Маркел подписал.
Коваль и Вегер остались одни.
— Ну, как вам нравится этот тип? — спросил капитан после паузы. — Вполне возможно, что он и в самом деле ночевал у Розы, она ведь Прокопчуку сама призналась, что имеет нареченного Маркела.
— Нареченного! — покачал головой Коваль. — Обольститель!
— Вот он и темнит. Никак ему не хочется очной ставки с Розой. Цыганки, Дмитрий Иванович, знаете, какой горячий народ! Он их обеих боится. Вызовем Розу?
— Давайте. С Маркелом надо кончать. Не будем тянуть время. Меня только интересует, почему она дала ему такие деньги. Долг? Сомневаюсь.
На допросе Роза сперва была мрачна и не желала отвечать на вопросы. Но постепенно Вегер проложил тропинку к ее душе, заверив, что хочет и ей, и Маркелу только добра и что только откровенностью может она спасти своего друга от серьезного подозрения. И Роза призналась: была любовницей Маркела, когда жил он в здешнем таборе. Потом Казанок уехал отсюда, но изредка наведывался к ней. Сказала, что ночь на шестнадцатое июля провел он с нею и ушел рано утром, пока не проснулись соседи.
Заметив, что разговоры с цыганами лучше получаются у Вегера, который знает их язык и их обычаи, Коваль не вмешивался. Он сидел у полузанавешенного окна, закрыв глаза, и могло показаться, что он дремлет. Между тем, Вегер знал, что подполковник все слышит и все видит, а если будет нужно — вмешается в разговор.
А подполковника осаждали горькие мысли. Переживал, что соблазнился иллюзией виновности Маркела Казанка. Теперь самоустранился от беседы с буфетчицей, пожалуй, не только потому, что не знал языка. Главное — опасался, что своим вмешательством испортит дело и Роза замкнется в себе. Это плохо. Ведь если оперативник перестает верить в собственные силы… Он не хотел больше думать об этом, потому что дальше начались бы мрачные раздумья о возрасте, о старости и о выходе на пенсию.
— Вы дали деньги Маркелу? — спросил тем временем начальник уголовного розыска, который тоже понял, что вроде бы так логично построенная несколько дней назад версия относительно Маркела неожиданно рушится.
Роза засмущалась, замялась.
— Какие деньги? При чем тут деньги? — наивно спросила она. — Разве такая женщина, как я, должна любовь покупать? — И она вызывающе посмотрела на офицеров.
— «Какие» и «при чем» — это будет после того, когда дадите ответ на вопрос, — заметил капитан. — И, пожалуйста, без этих штучек и хитростей, — предупредил он буфетчицу. — Не надо мудрить. Если давали деньги — скажите. Вот и все. А за любовь или за ненависть — это ваше дело.
— Ну, дала ему немного денег. Что ж тут такого? Не чужой он мне. — И Роза, повеселев, лукаво посмотрела на Коваля, с самого начала признав в нем «главного начальника».