Тени над озером
Шрифт:
Она покачала головой.
– Только спала. Сама удивляюсь, как это получилось. Терри вынес магнитофон на террасу, врубил его на полную мощность и стал поглядывать на этот дом так, как будто насылал на него проклятья. Это стало действовать мне на нервы. Он какой-то странный тип.
Внимательно оглядывая ее с головы до ног, Зейн кивнул.
– Я заметил его. Завидев меня, он выключил магнитофон и скрылся в доме. Старушка соседка шла к нему с тарелкой какой-то стряпни.
Келли
– Мэвис всегда чем-нибудь угощает, постоянно приносит с собой что-нибудь. Лучше бы она этого не делала. Но она так одинока…
– Может быть. Но могу поклясться, в ней есть что-то, что вызывает у меня недоверие.
Она испытывает к вам подобные чувства, захотелось признаться Келли, но она этого не сделала. Только вновь покачала головой, все еще ощущая тошноту, и устало взглянула на Зейна. Он стоял, расставив ноги и скрестив руки на груди, слегка приподняв одно плечо.
– Итак, вы вернулись, – тихо произнесла Келли. – Зачем?
Зейн сжал зубы, его лицо затвердело.
– Посмотреть, как у вас дела. И поговорить. Но прежде всего – оденьтесь. Мне опротивел этот халат. Он выглядит так, будто в него можно завернуть целый Род-Айленд.
Келли вяло улыбнулась. Десять минут спустя она почувствовала себя лучше, тщательно расчесав волосы и переодевшись в белые слаксы, бледно-розовую рубашку и белые сандалии.
Зейн стоял у плиты, разогревая целую сковородку аппетитных маленьких оладий.
– Почему вы так любите готовить? – устало спросила она, прислонясь спиной к холодильнику. – Разве это не портит ваш облик создателя триллеров?
– Я живу уединенно, поэтому мне незачем заботиться о своем облике. Я люблю одиночество. Кроме того, мне больше нечем накормить вас. Ваш холодильник набит старыми печеньями и пирожками.
– Это стряпня Мэвис, – со вздохом произнесла Келли. – Она так старается, и мне неприятно оскорблять ее в лучших чувствах. – Повернувшись, она открыла дверцу холодильника и извлекла тарелки с зачерствевшими приношениями Мэвис. Сложив печенье в пакет, Келли протянула его Зейну: – Заберите домой. Скормите своим цыплятам или кому-нибудь еще. Мне не хочется их выбрасывать. Да и Полли-Энн капризничает и даже не дотрагивается до них.
Бедная Мэвис, подумала Келли, подойдя к окну и глядя на озеро. Эта женщина мечтает творить чудеса на кухне, но все ее усилия оказываются тщетными. Печально, ведь Мэвис так старается всем угодить.
Зейн прошел к столу и водрузил на него тарелку с оладьями и банку с сиропом.
– Садитесь и ешьте, – приказал он. Келли обернулась.
– В который раз вы приказываете мне «садиться и есть», – заметила она. В приоткрытое окно залетел ветер, разлохматив
– Верно, – без улыбки подтвердил он. – Садитесь и ешьте.
Она села. Зейн принес вилку и чашку кофе, затем сел напротив. Как обычно, его глубоко посаженные серые глаза изучающе смотрели на Келли, приводя ее в беспокойное и неловкое состояние.
– Но зачем вы постоянно кормите меня? – спросила она. – И почему вот так наблюдаете за мной?
– Кормлю потому, что вам нужна еда. А наблюдаю… – Он глубоко вздохнул. – Я наблюдатель по натуре, вот и все.
Он отвернулся и уставился на утесы на противоположном берегу. Келли молча ела, поглядывая в сторону озера. Казалось, оба стараются избежать разговора.
– Спасибо, – наконец произнесла она и вновь вспомнила обо всех женщинах Зейна и удивилась, как он может быть одновременно таким жестоким и таким внимательным. Вероятно, это его обычная тактика – сначала привлечь к себе, а жестокость и холодность появляются позднее. – Это было замечательно. Но больше так продолжаться не может – мне не нужна нянька.
– Знаю, – любезно отозвался Зейн, не глядя на нее. Ветер усилился, поймав вихор его волос и играя им. Опять повисло напряженное молчание. – Эта женщина… – наконец проговорил он задумчивым голосом, – Мэвис. Припоминаю, Джим говорил о ней – немного. Она постоянно писала ему. Пару раз он ответил на ее письма, но без особого желания. Думаю, она напоила его и Джим проболтался о чем-то, о чем не должен был говорить. Он редко упоминал об этом. Казалось, эта женщина беспокоит его, но не совсем понятно, почему. А теперь она беспокоит меня… – Он покачал головой.
Келли нахмурилась, ожидая, что Зейн добавит что-нибудь еще, но тот молчал. Келли с трудом верилось, что милая, приветливая Мэвис могла кого-то напоить.
– Это неправда, – сказала она, – это всего лишь плод вашего воспаленного воображения. Они были друзьями. Джим доверял ей – и немало.
Он доверял ей значительно больше, чем вам, хотелось добавить Келли. Вы погубили веру Джима в вас – и поделом. Знали ли вы, что он собирался обратиться за помощью к ней, а не к вам? И потому она вам не нравится – потому, что вы это знаете?
Зейн повернул к ней холодное, спокойное лицо.
– Она ему не нравилась. Джим был одним из моих лучших друзей. Кому знать, как не мне.
Но Джим больше не желал дружить с вами, с горечью подумала Келли. Он устал от ваших выходок. Он не мог уважать вас.
– Так получилось, что я видела письма Джима, которые он писал Мэвис, – сообщила Келли, выпрямив спину и расправив плечи. – Эти письма сейчас у меня. Он был о Мэвис очень высокого мнения и полностью доверял ей.