Тени надежд
Шрифт:
Но Александр, подзуживаемый Мирталой, полностью отдался безумной идее завоевания Македонии. Он не слышал Эакида.
Вечером к царскому брату зашел Аэроп.
– Один человек хочет встретиться с тобой.
– Кто такой?
– Он не назвал себя и мне незнаком, но показал симболлон. Такой был у одного из наших лазутчиков в Этолии.
– Вот как? И ты его не знаешь?
– Нет. Это точно не наш человек. Задержать его и допросить? С пристрастием?
– Нет, не стоит. Хочет говорить, поговорим. Приведи его.
Аэроп повиновался.
Вошедший человек скрывал лицо широкими полями фессалийской шляпы, глубоко натянутой на уши. Он покосился на Аэропа, который замер в дверях, подобно статуе, скрестив руки на груди, и снял её. Комнату освещала всего одна свеча, ее вздрагивающее пламя не давало, как следует, рассмотреть лицо незнакомца. Эакид встал из-за стола, за которым допоздна читал отчеты сборщиков податей и подошел вплотную к вошедшему.
– Ты кто такой?
– Мое имя ничего не скажет господину. Сейчас я служу устами Ликурга, стратега афинского, предводителя филы Леонтиды. Считай, что ты говоришь с ним.
Эакид не удивился. Он давно ждал, что Афины обозначат свой интерес к Эпиру. Сын Ариббы посмотрел на Аэропа – по лицу того и вовсе нельзя было предположить, что он живой человек.
– Что же граждане афинские, желая поговорить, прислали к нам не посольство, а человека, таящегося в ночи, словно вор?
– Я вижу, господин раздражен, – спокойно ответил посланник, – я должен всего лишь передать сообщение Ликурга, и не отниму у тебя много времени, сын царяАриббы.
Слова произнесены. Имеющий уши – да услышит. Эакид глухотой не страдал.
– Говори.
– Стратег предлагает тебе, Эакид из рода Пирридов, встретиться с ним через десять дней на острове Левкада для важного разговора.
– В Эпире правит царь. Почему бы Ликургу не встретиться с ним, если он хочет обсудить какие-то вопросы, касающиеся Эпира?
– Ответ на этот вопрос стратег не вкладывал в мои уста.
– То есть я должен поехать на встречу, не зная ее целей? Зачем мне кот в мешке?
– Стратег ожидал, что господин Эакид может не заинтересоваться его предложением. Он велел передать, что хотел бы обсудить с тобой, сын Ариббы, как лучше использовать тех воинов, что собрал твой брат.
Эакид дернул щекой. Посланник едва заметно прищурился.
– Что мне передать моему господину?
– Ступай, – процедил Эакид.
Посланник слегка наклонил голову и шагнул назад.
– Ответа не будет?
– Я сказал, ступай.
– Стратег Ликург будет ждать тебя на Левкаде через десять дней, – переступив через порог, напомнил посланник.
Эакид отвернулся к окну, за которым трещали цикады.
– Аэроп, проследи, чтобы он нашел дорогу до городских ворот.
Сын Ариббы провел рукой по лицу, стирая испарину.
Солнце за день так пропекло воздух и стены царского дворца, что не было и намека на долгожданную ночную прохладу.
"Они знают про войско. Они ждут нашего удара и готовы к нему. Никакой внезапности не будет. Они настолько самоуверенны, что, не таясь, смеются над нами".
Рассказать Александру? Станет ли слушать? В последние дни он стал совершенно одержим войной. И откажется ли он от вторжения в Македонию? На войско потрачены колоссальные деньги, ополченцам обещана добыча, произнесены пламенные речи. Плюнуть на все это и растереть? Но ведь намек недвусмысленный: "С кем это ты воевать собрался?" Только сунься в Македонию, моментально найдется управа. Так рассказать Александру или нет?
Негромко стукнула дверь: вернулся Аэроп. Эакид, не оборачиваясь, спросил.
– Что ты скажешь, старый друг?
Дядька помолчал немного, потом пробасил:
– Все это может оказаться игрой. О каких воинах идет речь? Конечно, им известно, что к нам пришел Полисперхонт. "Использовать тех воинов, что собрал твой брат"... Они не знают ничего о наших силах и пытаются по твоему поведению вызнать намерения Эпира. Или они знают все, и тогда слова посланника следует рассматривать, как прямую угрозу.
– Мне именно это сразу пришло в голову. Как поступить?
– Я уверен, Александр предпочтет первое толкование.
– Пожалуй, – согласился Эакид.
– А мы слепы и глухи.
– Верно...
Эакид сам себе помассировал затекшую шею. Помолчал какое-то время.
"Сын царя Ариббы... Ублюдок. Бессонная ночь теперь обеспечена".
– Подготовь корабль.
Аэроп кивнул и вышел прочь.
Друг правды и справедливости
Над выгребными ямами роились тучи мух, и стояло нестерпимое зловоние. Всадник, прикрывая нос и рот полой длинного головного платка-яшмага, осадил коня возле согбенного старца, что деревянной лопатой сгребал конский навоз и накладывал в тачку.
– Эй, старик, давно ли ушло войско?
Старик распрямился, насколько смог, опершись на лопату, и поднял на всадника белесые глаза.
– Чего молчишь? – всадник нетерпеливо шлепнул плетью по своему кожаному сапогу, – отвечай быстро!
Дед не ответил.
– Ты глухой? – всадник повысил голос, растопырил пальцы обеих рук прямо перед лицом старика, – сколько дней прошло? Пять? Десять?
Дед смотрел немигающим взором и молчал.
Устав ждать, всадник выругался, осквернив свои уста именем Ненавистного. Старик невозмутимо вернулся к работе, не обращая на гонца внимания, словно тот был пустым местом. Однако, все же буркнул себе под нос:
– Два дня уходили, два дня, как ушли.
– Чего? Какие два дня?
Старик не ответил, сетуя про себя, что молодежь пошла совсем бестолковая. Суетятся, руками трясут, сотню слов за раз говорят, а ни себя, ни других не слышат. Чего ему не понятно? Разве может такое огромное войско сняться с лагеря за один день?