Тени Огнедола. Том 4
Шрифт:
— А как же тот дядя? — едва поспевая за ним, Рифа на ходу оглядывалась.
— Скоро проснется, и даже голова болеть не будет.
— А как ты…
— Что я?
— Твой голос. Совсем как у тети Каюры.
— Похоже получилось, да? — Ри самодовольно ухмыльнулся и щелкнул ее по носу. — Хватит болтать, малышка, нам еще нужно найти место, чтобы спрятаться.
Когда они снова оказались на улице, Безвременье уже проснулось. В домах загорался свет, люди выглядывали в окна, кто-то настроил радио на местную
— О, сгодится! — пробежав несколько кварталов, Ри остановился перед домом с прикрученной к нему красочной вывеской и нанесенным на широкое окно рисунком девочки с велосипедом.
Не веря своим глазам, Рифа заспешила к лавке сладостей следом за ним.
Ри взломал замок и вошел внутрь. Безмятежно прозвенел дверной колокольчик, оповещая о приходе гостей, но в такой ранний час хозяина лавки здесь не было.
Сквозь ставший ей второй кожей еловый запах Рифа почувствовала аромат шоколада. Ри выпустил ее руку, и она тут же кинулась к витринам, прилипла к ним, разглядывая лежащие россыпью конфеты и печенье.
— Холодильник, холодильник, где же у вас тут холодильник? — бормотал Ри, прогуливаясь мимо стеллажей с подарочными наборами сладостей и шкафами с шоколадными скульптурами. — Нет холодильника. Обидно.
Покусав губу, он открыл стеклянную дверцу, взял шоколадного кота и отгрыз ему голову; покосился на застывшую в онемении Рифу и улыбнулся.
— Это тебе можно, так что угощайся.
— Нет, нельзя. Это чужое. Чужое брать плохо.
— Правильно. Чужое не бери, — согласился он и засунул остаток шоколадной фигурки целиком в рот.
Рифа негодующе топнула ногой, но спорить с несносным Ри было совершенно невозможно: не обращая на нее ровно никакого внимания, он разорял магазин, без стеснения набирая целые горсти печенья.
Надувшись, Рифа забилась в угол. Ей жутко хотелось попробовать лакомства — каждого по чуть-чуть, никто бы и не заметил, тем более после того, сколько брал Ри. Но у нее не было денег, чтобы оставить взамен, а брать чужое — плохо.
И как в него столько влезало? При всем желании Рифа не смогла бы съесть столько, сколько Ри. Даже сладостей.
Улицы Безвременья были слишком узкие для автомобилей, и люди покидали город пешком. Одни шли, другие бежали: по одиночке или небольшими группами, с испуганными и недовольными лицами; тихо, прижимая к себе сумки с брошенными в них впопыхах документами, или громко ругаясь со стражей, что пыталась ускорить эвакуацию.
Один раз стража постучала и в лавку. Тогда Ри отвлекся от поглощения запасов сладостей, спрятался в углу рядом с Рифой, закрыл ей ладошкой рот и просидел так до тех пор, пока стражники не ушли.
— Так долго, — пожаловалась Рифа, когда за окном рассвело, и стрелка висящих на стене деревянных часов приблизилась к восьми, а человеческий поток снаружи лавки все не редел.
— Ты сама так захотела, — Ри пожал плечами и громко, будто назло, захрустел печеньем.
— Почему так долго?
— Пусть Безвременье и маленький город, но пока всех вытолкаешь из кроватей, пока разгонишь столпотворение… Нам здесь до полудня торчать.
Ри смел крошки со штанин и протянул Рифе печенье.
— Чужое нельзя, — упрямо повторила она, стараясь не думать о голодном урчании в желудке.
— Чужое оно было, пока я не взял. Теперь оно мое. Или мое тоже нельзя?
Каким же несносным он был!
— Обещай, что не скажешь Кираю, — краснея, пробормотала Рифа.
— Торжественно клянусь, что даже общаться с ним не буду.
Решив, что этого достаточно, Рифа с воодушевлением забрала печенье.
Не прошло и получаса, как она объелась всем, чем только можно было, и с завистью смотрела на Ри, который продолжал уминать конфеты за обе щеки. Но полный желудок и сидение на одном месте сделали свое дело, и она снова задремала, прислонившись к его плечу.
Ей могла бы присниться конфетная лавка или еловый лес, но вместо этого она оказалась на центральной площади Безвременья, прямо перед Академией Картильи. Над ее башней парила птица. Что-то плохое было в этой птице, пугающее, что-то, что Рифа должна была вот-вот понять, но птица растворилась в синей вышине, как и академия, а следом и весь город.
— Пора просыпаться, малышка, вставай, — Ри тормошил ее за плечо.
Все еще сонная, она привычно взялась за его руку, и он снова повел ее по улицам.
Безвременье опустело. Не пели сирены, не вещали громкоговорители, не переговаривались люди. Город словно по-настоящему застыл во времени — вылепленная из меди гигантская скульптура под насупившимся дождливым небом.
— Это было где-то здесь. Не мог же я взять и забыть. Я же не совсем дурак, — бормотал Ри, всматриваясь в дома.
— Что ты ищешь? Мы с Кираем смотрели видеокассеты про Безвременье, хочешь, я помогу?
Ри отмахнулся и продолжил торопливо идти.
— Точно! — он оживился и потянул Рифу за собой. — Сюда, малышка, мы почти у цели.
Целью оказалась неприметная, невзрачная дверь, зачем-то выходящая прямо в переулок, которую и видно-то не было за разросшимся вокруг пушистым кустом. Ри взломал ее так же, как и все предыдущие, открыв путь к лестнице, уходящей бесконечно вниз.
Они спускались в холод так долго, что Рифа начала думать, что еще немного, и они доберутся до места, где находилось Безвременье до того, как Кристар поднял его на поверхность. Что же он сделал с освободившимся пространством? Не могло же оно просто остаться пустым?