Тени Огнедола. Том 4
Шрифт:
Может быть, даже рожденный церковником, восьмилетний ребенок все равно не смог бы добраться до берега. Но у Рифы, кроме ее силы, была цель, а еще страх, что гнал в спину. Она ведь ничего не сказала Кираю. Он будет искать ее и если не найдет, если ее заберет черная вода, у него снова будет тот страшный, мертвый взгляд. И Каюра снова разобьет свои руки в кровь. А отец… он никогда не простит ее, если она исчезнет.
По мере того, как приближался берег, светлело небо. Плавник Огнедола превратился в неровный частокол леса, подступившего к самой
Колени коснулись мягкого, скользкого от водорослей дна. Встав на четвереньки и отплевываясь, Рифа тяжело дышала и улыбалась. Она смогла. Она смогла доплыть. Мышцы гудели, а живот скрутило от голода, но главное, что ей удалось добраться.
— Кирай, я….
Она подняла глаза. Возбужденный взгляд скользнул по незнакомому берегу и деревьям, которых было столько, что вовек не сосчитать, и наткнулся на сияющий силуэт.
— Дедушка? Дедушка!
Взяв невесть где силы, Рифа вскочила на ноги и побежала к нему.
Это был не Кристар.
Фантом дернулся, искривился, и крупный, колючий, совсем не такой, как на острове, песок, взметнулся в воздух тысячей пчел.
Вскрикнув, Рифа бросилась прочь.
Бежать. Кристар говорил, что она должна бежать. Но как убежать от того, что быстрее ее?
Она неслась, что было сил. Не разбирая дороги прорывалась сквозь кусты и низко растущие, пахнущие смолой ветки. Перескакивала овраги — те, что были помельче — и скатывалась в те, что, казалось, могли проглотить с головой и корову. Рифа бежала так, как в последний раз, и ее преследовал злой шорох песка. Тот кусал ее за ноги и руки, дергал за волосы, рвал ночнушку, от которой вскоре остались одни только лохмотья. Он гнал ее, будто рой пчел куницу, сунувшую свой нос туда, куда не следовало.
Сердце бешено колотилось в груди, и в какой-то момент Рифа поняла, что ей не хватает воздуха. Она могла бежать долго, очень долго, но даже у нее был предел. Может быть, не доведись ей плыть несколько часов, и она продержалась бы дольше. Но потраченных сил было не вернуть. Каждый шаг давался все труднее, а боль от грызущего кожу песка становилась заметнее.
Когда она выскочила на просторную поляну, стало ясно, что ей не уйти. До этого деревья и кустарники хоть как-то да скрывали ее от фантома, но здесь она была на виду у всего мира.
— Эй, сюда! — совсем рядом раздался незнакомый мужской голос, на ее руке сжались чужие пальцы и подняли ее в воздух.
Она попыталась отбиться, но сил совсем не осталось.
В нос ударил резкий, звериный запах; чужие волосы защекотали щеку и плечо. Тот, кто схватил ее, крутанулся на месте, и Рифа задохнулась от страха, увидев гигантское облако песка.
Песок собирался пронзить ее насквозь, когда из зарослей выскочил зверь, похожий на трясинного кота, только не пятнистый, а целиком пепельный, и преградил облаку путь. Округа содрогнулась от его рыка.
— Не бойся, они не тронут тебя, — выпалил человек, который держал Рифу, и бросился вместе с ней прочь.
Бежал он недолго. Фантомы появлялись один за другим — будто кто-то зажигал впопыхах натыканные по всему лесу свечи. Они призвали пламя, и дышащий жаром сгусток, опаляя деревья, полетел в Рифу.
— Брат! — крикнул человек.
Пепельный зверь тут же оказался рядом и заслонил их от атаки. Рифа думала, что его шерсть вспыхнет от огня, как спичка, но та была покрыта береговым песком и отказывалась гореть.
— Да знаю я! — огрызнулся человек, когда зверь недовольно рыкнул. Узловатые, тонкие, совсем не такие, как у Кирая, руки перехватили Рифу по другому, отстраняя от груди. — Возьми девочку. Ты же знаешь, что я не могу ее нести!
Зверю эта идея пришлась не по душе, но он все же позволил усадить Рифу себе на спину сразу за привязанным к нему мешком.
Она наконец увидела того, кто с ней говорил. Мужчина, старше Кирая, такой же высокий, но намного yже в плечах. В его облике было что-то дикое, необузданное, кроющееся во взгляде почти рыжих глаз, то и дело прячущихся за длинными бурыми прядями.
— Держись крепко, ладно? — он беззлобно улыбнулся. — И не пугайся, что бы ни увидела. Мы тебя не обидим.
Зверь протяжно зарычал, подгоняя мужчину, в глазах которого сверкнули отблески пламени. А затем произошло то, что заставило Рифу задуматься: не спит ли она все еще в своей кровати? Не видит ли долгий, совершенно неправдоподобный сон?
Кожа мужчины покрылась шерстью, его лицо вытянулось, а спина с треском выгнулась; разошлась по швам одежда, не способная вместить в себе ставшее звериным тело.
Прямо на глазах Рифы человек обратился в зверя, а в следующее мгновение его поглотило пламя. Огонь родился на когтях, потянулся вверх по лапам, пронесся вдоль хребта до самого кончика пушистого, лисьего хвоста. Зверь вспыхнул, словно трут, на который попало слишком много искр, фыркнул и сорвался с места. Его брат ринулся следом.
Вцепившись в ремни, которыми крепился мешок, и прижавшись к жесткой, пыльной шерсти, Рифа забыла, как дышать. Устроенный фантомами пожар должен был объять весь лес, но вместо этого огонь льнул к несущемуся впереди зверю и затухал. Недобрая сила вспучивала землю вокруг, пыталась проглотить тех, кто посмел воспротивиться ей. Но затем широкая, тяжелая лапа пепельного зверя опускалась на нее, и все сразу успокаивалось.
Рифа потеряла счет времени. В какой-то момент ей стало слишком страшно, и она, зажмурив глаза, уткнулась лицом в мешок.
Казалось, эта погоня будет длиться вечно. Но в какой-то момент лес затих, воздух перестал дышать в спину жаром, и резкий густой запах замедлившего шаг зверя окутал Рифу со всех сторон. Собравшись с храбростью, она отстранилась от мешка.
Фантомы исчезли. Сколько бы она ни озиралась, среди истончившихся, тянущихся к небу деревьев, сгустков света было не видать. Даже того зверя, который сперва был человеком, больше не покрывало пламя. Внимательно выбирая дорогу, он карабкался по каменистому склону.