Тени Пост-Петербурга

Дьяков Андрей

– Наигрался? Или добавить? – пудовые кулаки Дыма непроизвольно сжимались.

Поверженный оружейник не отвечал, лишь косился на противника исподлобья. Губы его еле заметно шевелились, осыпая мутанта проклятиями.

– Тебя будут судить, подонок. – Геннадий достал из кармана кусок толстой бечевки, намереваясь связать Пахому руки. – Не сейчас, конечно, а на Совете колоний. Не думаю, правда, что это как-то изменит твою судьбу… Все равно петли тебе не миновать, но сначала придется ответить на ряд щекотливых вопросов.

– Нет.

Афанас, выступив из

тени, шагнул к оружейнику. Дуло его автомата глядело точно в висок Пахома.

– Никаких колоний, никакого суда. Нет гарантий, что ваш Совет выдаст преступника «Вавилону». Либо мы забираем его на Чкаловскую, либо этот нелюдь сдохнет прямо здесь.

Дым оглянулся на напарника. Таран с ответом не торопился, прикидывая варианты.

– Мне понятны твои мотивы, Афанас, – сталкер повел затекшей шеей, – но пойми и ты мои. Пока ваш ультиматум не снят, поиск виновных – внутреннее дело колоний. Чтобы прикрыть свои задницы, Совет нанял меня. С меня и спрос. В свою очередь, могу гарантировать, что…

Закончить Таран не успел. Моряк охнул, когда «калаш» вдруг выпорхнул из старческих рук. Потеряв равновесие, Афанас повалился на Пахома. Мгновение спустя тот уже стрелял, прикрываясь телом незадачливого мстителя. Сталкеры попадали на пол, откатившись за укрытия. Палить в ответ наемник не решился – слишком велик был риск зацепить старика. Дым скалил зубы и, вжимаясь в бетонную приступку всем телом, костерил деда, на чем свет стоит.

Со стороны прохода послышалась возня. Афанас предпринял тщетную попытку вернуть автомат, ухватившись за цевье, но тут же получил жесткую зуботычину и осел в руках гиганта. Используя старика в качестве живого щита, Пахом попятился к лестнице. Таран медлил, выжидая момент. От цепкого взгляда не ускользнуло, как метнулся оружейнику наперерез юркий силуэт.

Последующие события развивались слишком быстро, чтобы успеть хоть как-то повлиять на ситуацию. Глеб повис на «калаше», пригибая ствол к земле, а старик вцепился в шею Санитара. В наступившей сумятице загрохотали выстрелы, озаряя вспышками фигуры борющихся.

Сталкеры сорвались с места практически одновременно. Краем глаза заметив отчаянный рывок мутанта, Таран вдруг ощутил, как подкашиваются ноги, а в груди стремительно разрастается знакомая непереносимая боль. Только не сейчас! Таран зарычал от бессилия и рухнул на колени. В глазах привычно потемнело, а картинка смазалась. Ко всему прочему едкий дым разъедал глаза, дезориентировал, жег легкие.

Превозмогая жестокие спазмы, наемник поднял голову. За короткие мгновения многое изменилось. Афанас больше не сражался с гигантом, безвольно распластавшись на полу. Глеб лежал рядом. То ли без сознания, то ли… Шевельнулся, слава богу! Жив! Но где же Геннадий?

Окинув зал мутным взглядом, Таран заметил мутанта совсем недалеко от выхода. Тот корчился на полу, пытаясь сквозь судороги дотянуться до обидчика. Оружейник проорал что-то злое и, склонившись над Дымом, в очередной раз ткнул скрученное в дугу тело электрошокером. Добрался-таки до своих заначек, тварь…

Закатив глаза, мутант,

наконец, потерял сознание. Зловещий треск разрядника прекратился. Пахом подхватил с пола автомат, распрямился, прицелился в безвольное тело. Щелчок… Еще один… Тщетно. Яростно дергая затвор «калаша», гигант изрыгал громкие проклятия, но все без толку – магазин был пуст. Бесполезное оружие полетело на пол. Оглядевшись, Санитар подхватил с ближайшего стола увесистый монитор и, подняв над головой, с кривой ухмылкой повернулся к мутанту.

Дробовик оглушительно рявкнул. Сноп дроби вышиб монитор из рук. Следующий выстрел, угодив в нагрудную кирасу, едва не опрокинул Пахома. Восстановив равновесие, он рывком приблизился к новому противнику, нависнув над ним необъятной черной тенью.

Таран по-прежнему стоял на коленях, балансируя на грани обморока. Оружие плясало в непослушных руках, волны боли прокатывались по телу, рискуя отключить измученное сознание.

– Что, сталкер, хреново?

Перед глазами мелькнул железный сапог, грубым пинком выбивая оружие. Второй удар отправил Тарана наземь. Из разбитой губы засочилась кровь. Лицо Пахома – опухшее, с синюшными гематомами на скулах – медленно наплывало из мрака, во взгляде – лишь замешательство и пустота.

– Смею тебя заверить, – оружейник нагнулся за дробовиком, – ты еще не знаешь, что такое по-настоящему «хреново»…

Сталкер прислушался к ощущениям. Боль утихала. Невероятно, но приступ удалось пережить, не отключившись. Все еще не в силах подняться, он молча наблюдал за бывшим приятелем, поражаясь той чудовищной внутренней трансформации, которая преобразила душу Пахома, вытравив все человеческое и взамен выпустив на волю бессердечного озлобленного монстра.

С глухим щелчком патрон вошел в ствол, дуло дробовика замаячило в опасной близости. Но отчего-то гигант медлил. Может, ждал мольбы о пощаде?

– Скажешь что напоследок? – разорвал тишину грубый голос.

– Знаешь, Пахом… А ведь Глеб в тебе души не чаял. Вырасту, говорит, тоже свое дело заведу. – Таран смотрел без тени страха, скорее, с сожалением. Так смотрят на безнадежно больных людей. – Ты все испортил, Пахом. Сам. Не стоит винить…

– Хватит! – оборвал оружейник, срываясь на крик. – Ты ведь такой же наемник, как я, Таран! И ты будешь читать мне морали?!

– Я знаю, каково это – потерять близкого человека. И мне тоже было плевать на всех. Пока сын не открыл мне глаза.

– Приемыш!

– Да, приемыш, – сталкер еле заметно кивнул и посмотрел на гиганта в упор. – Только не он. Я. Это он меня принял. Такого, какой я есть… Остановись ты чуть раньше, и, быть может, Аврора тебя тоже бы приняла.

– Чушь! Твои мозги размякли, сталкер. Зря я спасал тебя там, на поверхности…

Схватка с трепаном, черный доспех, серое небо, вестибюль Маяковской… Четкие образы, словно слайды, вспыхивали в голове один за другим. Когда это было? Вчера? Пару суток назад? Неделю? Отголоском приступа в голове пульсировала, мешая сосредоточиться, спазматическая боль. Мысли еле ворочались.