Тени Пост-Петербурга
Шрифт:
Затем на крышу диспетчерской обрушился жесткий удар, потом еще один. Противный скрежет металла резанул по ушам. Вся конструкция разом содрогнулась. Сверху донесся протяжный утробный рык.
– Вырубай фонари! Туши горелку!
Путники затихли, прислушиваясь. Неведомый исполин заворочался, переступая гигантскими лапами по скатам диспетчерской. Одну из столешниц, приколоченных к окну, с грохотом вышибло, и в проеме показался полутораметровый изогнутый коготь.
– Етить колотить… – Ксива полез под приборную панель.
Фарид принялся нашептывать молитвы своему Аллаху. Кондор судорожно
Мальчик лежал ни жив ни мертв и испуганно таращился на потолок, по которому уже змеились внушительные трещины. Если б он знал нужные слова, то начал бы сейчас молиться вместе с Фаридом. Жуть пробирала до самых костей. Не спасало даже близкое присутствие наставника.
Что-то отчетливо дзенькнуло, вышку качнуло, донесся шелест гигантских крыльев. Чудище улетело.
Перепуганные сталкеры еще некоторое время лежали в абсолютной тишине, пока не зазвучал раздосадованный голос Шамана:
– Вот падла! Антенну снес, боров пернатый!
Подскочив к приемнику, сталкер покрутил ручки, покопался в раскуроченных внутренностях, но все было тщетно. Динамики хрипели, но загадочный голос пропал безвозвратно.
– Уходим. – Таран подцепил с пола рюкзак.
– Ты чего, сталкер, умом тронулся? Дело к ночи, куда мы пойдем?! – Ксива неуверенно поднялся с пола.
– Он прав, надо валить. – Кондор прислушивался к чему-то, держась за трос. – Чувствуешь вибрацию?
Словно в подтверждение его слов снизу донесся не предвещавший ничего хорошего гул. Вышка содрогнулась. Гул нарастал.
– Сейчас рухнет, – тихо подытожил Дым. От волнения зеленокожий мутант побледнел и цветом теперь напоминал моченый капустный лист.
Бойцы один за другим торопливо полезли в шахту. Мелькнул в проломе плащ брата Ишкария. Кондор собрался было спускаться следом, но вовремя заметил Шамана. Механик отрицательно мотал головой и продолжал судорожно копаться в проводах.
– Шаман, быстро вниз! Расшибемся!
– Нет, нет, – бормотал тот. – Я должен настроить… надо поймать сигнал…
Кондор подлетел к механику и грубо потащил его к дыре. Вместе с Тараном им удалось запихнуть упиравшегося сталкера в шахту. Когда последние члены отряда выскакивали из здания, конструкция уже содрогалась в предсмертной агонии. Еще мгновение, и железный столп, накренившись, с ужасающим грохотом обрушился на землю, разметав вокруг тонны прибрежной грязи.
Кондор долго смотрел на результаты локального апокалипсиса, потом сплюнул и забористо выругался.
– Маски надеть! Проверить оружие! Шагом марш!
Надежда сродни отражению в воде. Вот она есть, и вдруг внезапно пропадет, подернувшись рябью сменяющихся событий. Стремительно исчезая, она все же оставляет после себя еле ощутимый аромат, теплится где-то в глубине сознания, и спустя некоторое время на спокойной глади уснувших эмоций вновь проявляется ее изменчивый образ. В такие мгновения приходит удивительное чувство обретения чего-то давно потерянного. Чего-то, что в любой момент можешь потерять снова. И так без конца.
Глеб оглянулся напоследок на руины «Раската», с сожалением
Надежда – странное чувство.
Глава 9
Семеро одного не ждут
Природе потребовалась какая-то пара десятков лет, чтобы вернуть себе территории, освоенные когда-то человеком. Человеку понадобилась пара часов, чтобы разрушить и потерять все завоевания, все достижения тысячелетий. В короткое мгновение он стер все, поддавшись одному из самых опасных пороков человеческой души. Алчности. За многовековую историю из-за нее горели города, гибли цивилизации. Но человека это никогда не останавливало. Он методично вскармливал, взращивал и лелеял свой главный порок, не желая признавать свою вину… не умея делиться… но научившись завидовать… Алчность застила глаза человеку в тот памятный день. Алчность будет оставаться рядом с обглоданным трупом человечества до тех пор, пока еще теплится жизнь в норах метро.
Скатившись за горизонт, уставшее светило оставило прибрежную акваторию залива в распоряжение ее ночных обитателей. Стылый воздух прорезали вопли оголодавших хищников, вышедших на охоту. Сегодня уклад их нехитрой размеренной жизни нарушили объявившиеся в лесу чужаки. Непривычно пахнущие, еще более непривычно передвигающиеся на двух конечностях и совсем уж нагло прущие сквозь давно поделенные охотничьи угодья. Чужаки, одним словом.
Десять неприметных фигурок осторожно продвигались по лесу под покровом ночи. Шествие замыкал субъект, заметно отличавшийся от остальных выдающимися габаритами. Периодически он останавливался, оглядываясь назад, и настороженно водил дулом станкового пулемета вдоль придорожных зарослей.
– Не пойму никак… – Дым скривил физиономию. – Вроде как тухлятиной несет.
– Воняет… – согласился Ксива. – Будто сдох кто.
И правда, сквозь фильтры все сильнее пробивался запах гнили. Глеб поморщился и постарался вдыхать через раз. Не получилось. От тошнотворной вони замутило.
– Командир, глянь, что там по карте? – Шаман пристально всматривался вперед.
Кондор расстегнул планшет.
– Парк «Сергиевка». Тут еще пометка от руки дорисована: НИИБ…
– НИИ биологии. – Таран, не обращая внимания на вонь, бодро шагал по узкой асфальтированной полосе. – Скоро просека должна быть, а слева на пригорке – институтский корпус.
– Ну, это по карте. – Ксива нервно озирался. – Не факт, что за столько лет там…
Боец замер на полуслове. Лес обрывался внезапно, открывая взгляду довольно неожиданное зрелище. Широкая просека действительно тянулась поперек дороги, выходя справа к берегу Финского залива, а слева упираясь в остов древнего строения. Таких руин Глеб изрядно навидался за время недолгого путешествия. Но не они привлекли внимание путников. Все пространство просеки сплошь усеивали странные образования – серо-желтые, высотой с ладонь стручки с узкими шляпками, сочащимися коричневой слизью. Они заполняли собой все пространство – от одной лесной кромки до другой. На мгновение Глебу даже показалось, что мерзкие отростки еле заметно шевелятся.