Тени Пост-Петербурга

Дьяков Андрей

– Так какой, бишь, перегон тебя интересует? Хотя погоди, я, кажется, догадываюсь… Не так уж много соединительных веток между линиями, чтобы ошибиться… Ты ведь к безбожникам собрался, не так ли?

Таран замер с кружкой у рта, перехватив пытливый взгляд Мигалыча. Тот разом посерьезнел, от старческой дурашливости не осталось и следа. Лишь правое веко на морщинистом лице мелко подрагивало – уж не из-за него ли такое странное прозвище? Но нервный тик, пожалуй, был единственным проявлением охватившего старика возбуждения.

– С этими ублюдками у меня свои счеты. – От внимания сталкера не ускользнуло, как механик мельком взглянул на помутневшее от времени свадебное кольцо

на своей руке. – У тебя, видимо, тоже. Нам есть о чем поговорить.

И Таран сдался. Поставил автомат у стены и присел на ящик, слушая рассказ гостеприимного хозяина. Общее горе объединяет, а истории у обоих оказались весьма схожи. Разница состояла лишь в том, что по вине безбожников сталкер потерял сына, а старик – жену. К моменту, когда механик поведал о своей беде и обессиленно замолчал, Таран с удивлением для себя обнаружил, как заговорил в ответ. Пережитое требовало выхода, а Мигалыч оказался благодарным слушателем. Он стал первым, кому наемник решился открыться, рассказать о Глебе все, начиная со знакомства и заканчивая страшным финалом. И когда поток путаных фраз наконец иссяк, на душе стало немного легче.

Оба погрузились в молчание. В такие моменты оно гораздо лучше любых слов утешения.

Спустя какое-то время старик зашевелился, забормотал вполголоса:

– Погоди… Сейчас найдем схему. Где-то тут они все. Свет только включу…

Щелкнул рубильник. Зажглись подвесные фонари, позволяя в деталях разглядеть пространство тупика. Таран чуть не поперхнулся, увидев на рельсах странную конструкцию – покрытый слоем пыли мотовоз с прицепом в виде цистерны, из боков и крыши которой торчали необычного вида раструбы. Пока Мигалыч рыскал по своим владениям в поисках карт, сталкер с интересом разглядывал реликтовый механизм, стоявший здесь, по всей видимости, еще со времен Катастрофы.

– Промывочный агрегат, – пояснил старик, вынырнув с кипой пожелтевших листков в руках. – Я на нем до войны работал. Машинистом. Толковая вещь! И простая, как все гениальное. Сам посмотри – пожарная мотопомпа подает воду под давлением. За счет конструкции сопел можно туннель по всему периметру мыть!

Мигалыч увлеченно жестикулировал, суетясь вокруг мотовоза. Сталкер его энтузиазма не разделял, однако внимание Тарана привлек резкий технический запах, шедший от цистерны.

– Что внутри?

– Так это… – сбитый с толку вопросом, старик на мгновение замер, таращась на цистерну, словно видел ее впервые. – Бензин, естественно! Чем я, по-твоему, должен дрезины мортусов заправлять? Все равно стоит без дела, родимая, а так хоть послужит еще…

Сталкер с интересом прошел вдоль состава, изучая поливомоечный поезд.

– А что мотовоз, на ходу?

– Еще бы! – Мигалыч резво забрался внутрь водительской кабины. – Здесь ломаться-то нечему! Движок зиловский, сцепление, коробка передач – любой рукастый слесарь за минуты разберется!

– Что ж ты, отец, здесь кукуешь? Давно бы сел да уехал отсюда.

Механик спустился на рельсы, улыбнувшись затравленно и устало:

– Куда, ехать-то, служивый? Приехали давно… Да и мортусы осерчают, ежели с места снимусь.

Таран кивнул понимающе. В общем-то, он и не рассчитывал на другой ответ от старика, поломанного возрастом, лишениями и потерей близкого человека. Мигалыч, тем временем, зашелестел ветхими свертками, брюзжа под нос и раздраженно откидывая в сторону ненужные схемы. В конце концов, переворошив всю кипу, поднял голову и пожал плечами, извиняясь.

– Не могу найти, хоть убей. Помню, что бытовки там были, где-то посреди перегона, но как, да что – придется тебе на месте выяснять. Если, конечно,

сумеешь через заградительные барьеры безбожников прорваться…

– И на том спасибо. Выбора у меня все равно нет. Пройду как-нибудь.

– Ты там поаккуратнее… – Мигалыч участливо засуетился, освещая Тарану дорогу керосиновой лампой.

– Спасибо тебе, отец. За беседу, за квас. Может, свидимся еще. Прощай!

Глядя вслед исчезающей во мраке фигуре сталкера, старик вдруг остро и отчетливо ощутил то самое чувство, что долгие годы пытался задавить надуманными аргументами и нелепыми оправданиями, – чувство омерзения к самому себе. Жалкому, признавшему собственное бессилие, живущему серой тенью существу. Существу, в котором мало что осталось от прежнего Семена Михайловича, человека уважаемой и достойной профессии, работника метрополитена. В памяти всплыли ухмылки на рожах безбожников, упивавшихся вседозволенностью, их пьяные выкрики и смех в ответ на мольбы о пощаде… В этот момент внутри будто что-то надломилось. Страх, державший на привязи крепче любых цепей, исчез без следа. Несмотря на затхлый воздух, дышалось легко, полной грудью.

– Я вам покажу, что такое машинист мотовоза, мрази!

Механик засобирался, судорожно убирая с путей ящики и канистры. Отцепив от цистерны шланги, юркнул в кабину. Еще мгновение, и старенький двигатель, прочихавшись, затарахтел, по корпусу дрезины прошла дрожь. Древний механизм медленно пробуждался от долгого сна. Зажглась фара на цистерне, высветив кусок туннеля впереди. Сердце старика забилось чаще, в глазах загорелся огонь. Ощутив давно забытый восторг от управления многотонным железным зверем, машинист врубил заднюю передачу. Из-под корпуса мотовоза вырвалась струя черного дыма. Поливомоечный поезд тронулся с места, медленно набирая ход. Подточенные ржавчиной колеса загромыхали на стыках. Какое-то время сквозь лобовое стекло мотовоза еще видна была кишка оборотного тупика, многие годы служившего машинисту домом. Теперь же вид убогого жилища вызывал лишь отвращение. Заезжий сталкер разбередил старые раны. Мириться с прошлым и дальше сил не осталось.

Состав нагнал Тарана уже за Волковской. Наемник если и удивился, то виду не подал. Вскочил на ходу, залез в кабину и испытующе посмотрел на Мигалыча. Старика словно подменили. Злая решимость передалась ему, словно вирус. Короткого обмена взглядами оказалось достаточно, чтобы понять – оба для себя все решили и пойдут до конца.

– Нам нужна камера съездов рядом с Садовой! – кричал машинист, пересиливая шум двигателя. – Для разгона встанем у самого блокпоста, перекинем стрелку и попытаемся выжать из этой колымаги все возможное!

– Может, я сам поведу? – Таран с беспокойством покосился на тщедушного Мигалыча: нельзя было не попытаться отговорить старика.

– Это мой мотовоз, паря. Я рядом с ним жизнь прожил – с ним и помирать буду.

Весело подмигнув здоровым глазом, машинист расплылся в беззубой улыбке. Сталкер не решился ему перечить: безбожники задолжали обоим.

* * *

Глухая, до потолка, стена, перегородившая туннель, представляла собой необычное зрелище. Грубо сколоченные доски на первый взгляд казались хлипкой защитой от возможного нападения. Дуло станкового пулемета, торчавшее из амбразуры под самым сводом туннеля, хоть и выглядело внушительно, но не давало стопроцентной гарантии безопасности в случае организованной атаки. Главным устрашающим фактором, до сих пор успешно отпугивавшим непрошеных гостей, была огромная буква «Б», намалеванная белой краской через всю стену, а также трупы нескольких несчастных, развешанные на крючьях под потолком.