Тени Реальности: Полночь
Шрифт:
И, положив телефон на стол, беру чашку, бывшую в этот момент почему-то слоном, выпил через хобот сладковатой жидкости. Пожевав и выплюнув пару мелких листиков, попавших в рот вместе с глотком, снова беру трубку:
– Ну так вот. Дождался? Расскажешь?
– Ты чего, безбашенный?
– Мгновенно услышал я ответ.
– О! Знаешь язык... Значит, ты наш, местный. Давно завербовали? Или старая ячейка?
– Искренне интересуюсь я.
Ответом мне, к сожалению, были короткие гудки. Вот сволочи, а. Даже поговорить не хотят. Хотя
Выронив трубку, я откинулся на спинку кухонного дивана и ушел в свое странное болезненное состояние еще глубже. Окончательно теряя связь с реальностью, которая так видоизменилась, что превратилась во что-то другое и унесла меня совсем далеко.
Где я оказался? Не знаю, ведь мои инструменты восприятия действительности оказались притуплены и воспринять, что я вижу и где я вижу, понять я не мог. Была ли это Тень? Или полноценное дерево Другой Реальности? Бред? Непонятный вид Другой Столицы очень глубоко?
Видел я поля. Светило, висящее низко и злобно. Красный зрачок огромного солнца изливал массу ядовитого света на растительность и города. Но это было в этом странном месте явно привычно. Меня же несло куда-то еще дальше. Тянет или затягивает? Не могу понять. Начинаю слышать неясный мне звук. Тонкий, но низкий. Гул колеблет пространство вокруг, и так вздрагивающее от солнечного огня, падающего с небес.
Щелчок. Водоворот. Рывком ощущаю себя, уже как будто телесно. Стою, подняв одну руку в повелевающем жесте и опустив другую на эфес крестообразного меча-посоха. Не могу пошевелиться? Кажется, да, не могу. Пробую и слышу некий скрежет. Да что со мной такое? И где я оказался? Кто я, в конце концов? Марево перед глазами внезапно падает, и я начинаю прекрасно ощущать происходящее.
Я огромен. Меня много и я тяжел. Я стою, потому что я как статуя. Нет, стоп. Я и есть статуя. В моем металлическом теле плещется живая кровь. Только-только. Тепленькая, свеженькая, жертвенная. Чтобы я ожил? Или кто-то появился здесь, в статуе? Это некий культ?
Опускаю взгляд. Передо мной, внизу, у пьедестала, находятся коленопреклонные фигуры в черных балахонах. От них веет чем-то знакомым. Слуги Тьмы.
Слышу голоса, сливающиеся в единый хор вопросительных интонаций:
– Ответь, о Великий...
Думаю, как же я могу ответить, если я состою из металла, и, неожиданно для самого себя слышу собственный тяжелый и гудящий голос:
– Что могу я вам ответить?
– Мимолетно думаю, что очень хорошо: остаток фразы не произнесся вслух. А то бы эти товарищи что-нибудь не то о своем любимом истукане подумали бы.
– Мы сил собрали и готовы к войне!
– Обрадованный хор прозвучал мне в ответ.
– Вернешься ли ты, о Великий, чтобы возглавить свои верные силы Тьмы?
Судорожно думаю и быстро отвечаю, пытаясь привыкнуть к столь необычному способу озвучивания своих мыслей:
– Нет, не вернусь к вам я. Мало слишком крови. Не верны вы моим заветам! Уйду у от вас в чертоги Тьмы и не вернусь...
Меня прервал возмущенный и испуганный хор голосов. Пришлось импровизировать:
– Но если зальете вы кровью земли и покорите все, и уничтожите жизнь до края - одобрю вас я и подумаю над возвращением. А пока исполняйте следующее: верните меня обратно в чертоги, откуда пришел я. А второе: уничтожайте все! Не останавливайтесь ни перед чем, чтобы я смилостивился над вами! В атаку!
– Прорычал я последние фразы на грани инфразвука.
Склонившиеся подо мной балахоны зашевелились и засуетились:
– Конечно, о Владыка! Мы в сей же цикл Багрового Светила начнем войну! И возвращайтесь обратно в чертоги, не гневитесь!
Я почувствовал радость от того, что, кажется, вернусь обратно домой. И действительно, фигуры начали перемещаться и выстроились в форме девятилучевой звезды, подняв руки и начав что-то шептать своим невнятным хором. Меня подернуло, зрение затуманилось и только успел я напоследок напутствовать их:
– Предайте все огню!
И очнулся от резкой боли у себя на кухне, кажется, выкрикнув эту фразу в слух. Потому что склонившаяся над моей рукой жена умыльнулась:
– Даже в бреду все в мечтах о всемирной власти?
Я дернулся, чуть не помешав вовсю шедшему, оказывается, процессу перевязки над моей рукой.
– Давно приехала?
– Тупо спросил я, глядя постепенно фокусирующимся зрением на жену.
– Зрение отшибло?
– Мило поинтересовалась девушка.
– Я только сапоги снять успела, как смотрю - тело на кухне лежит. Даже не переоделась...
– Давно моей лапой занимаешься?
– Кажется, еще более тупо спросил я.
– Полчаса как. Сначала почистить энергией. Потом антисептиками залить. Думала, очнешься. А тебя крепко накрыло.
– Она разрезала ножницами бинт и быстро перетянула ладонь двумя концами ткани, крепко завязав.
– Все, готово. Жить, возможно, будешь.
– Она усмехнулась.
– Добрая ты...
– Улыбнулся я, сделав порыв подняться на ноги.
– Сиди уж. Горе луковое. Я тебя тоже очень-очень люблю. А теперь рассказывай, что у тебя случилось и в какую именно филейную часть ты влез.
– Она села рядом со мной, обняв за плечи.
– Боюсь, сразу во все.
– Вздыхаю.
И начал рассказывать. Во всех подробностях, перемежая фактологию событий своими предположениями и, время от времени, отбиваясь от ехидных комментариев супруги. Пару раз пришлось отвлечься на завтрак и ранний обед. Под конец рассказа голова уже гудела: я много говорил и мало спал. Если вообще это бредовое состояние, посетившее меня ночью, можно было бы назвать сном. Поэтому, закруглив повествование, я вяло поинтересовался, как прошла ее поездка и, не успев выслушать даже несколько слов, отрубился, обмякнув на кухонном диване.