Тени сна (сборник)
Шрифт:
— А почему бы и нет? — удивился Ниркон. — Если нагреть камень до достаточно высоких температур, то он потечет!
— Когда камень расплавится, то он будет уже жидкостью и потеряет свое свойство твердости, то есть, станет иной формой материи с иными свойствами. Поэтому прими за аксиому, что сознание есть свойство высокоорганизованной материи, и строй свои размышления от этой аксиомы.
Мгновенье Ниркон сосредоточенно смотрел куда-то мимо Крона, затем встрепенулся:
— Почему? Почему я должен принять это бездоказательно?
— Потому, что камень тверд,
— А почему бы и нет?
«Господи! — ужаснулся про себя Крон. — Ведь голова Ниркона с раннего детства засорена анимизмом! Они же одушевляют не только предметы, но и их свойства, начиная с ветра, грома и молнии и кончая домашним очагом. Не хватало только, чтобы Ниркон начал сейчас объяснять принципы негуманоидных структур квазижизни. Кстати, один из принципов, в свое время названный анимистическим и отвергнутый как абсурдный, так и гласил: «Сознание может проявляться в любом виде и в любой форме материи. Вопрос только в том, насколько оно близко к человеческому, чтобы имело смысл вступить с ним в контакт».
— Ты задал мне много вопросов «почему?». — Крон попытался уйти от скользкой темы. — Но все вопросы «почему?» в конечном счете упираются в аксиоматический вопрос «как?». Я чувствую, если так пойдет и дальше, то ты мне скоро задашь вопрос «зачем?».
— Вот-вот! — возликовал Ниркон. — К этому я и вел. Мы пока отвечаем на вопрос «как?». Вы же с помощью науки на вопрос «почему?». А я верю, что главным для человека является вопрос «зачем?». Только дав на него ответ, человек и станет богом!
Крон вздохнул.
— Ты ошибаешься, Ниркон. И ты, очевидно, не понял, что я тебе сказал. Постараюсь объяснить более подробно: наука отвечает на вопросы «почему?», но в основе всех этих вопросов и ответов лежат краеугольные камни аксиом — ответы на вопросы «как?». Так вот, ответить на эти вопросы «как?» ответами на вопросы «почему?» так же невозможно, как и ответить на вопрос «зачем?». Надеюсь, понятно?
На лицо Ниркона легла тень.
— Между прочим, есть одна старая-старая схоластическая дилемма, — продолжал Крон. — Допустим, ты стал наконец богом. Так вот, о всемогуществе: сможешь ли ты, будучи богом, задать себе такой вопрос, на который не сможешь ответить? Если сможешь, то какой же ты всемогущий, если не знаешь на него ответа? А если не сможешь — .хо какой же ты бог?
Хлопнула дверь, и в дом вошел Бортник.
— Кто не бог, а кто им уже стал! — весело провозгласил он. — И этот бог — я! Ибо я себя сейчас им чувствую!
Был он свеж и бодр, гладко выбрит, благоухал земной лавандой, в новенькой хрустящей тунике, подпоясанной тонким ремешком с висящим на боку коротким мечом, и в таких же новых, скрипящих при каждом шаге сандалиях.
Ниркон не заметил его. Он думал, и на лице у него появилось недоуменное выражение.
«Он же совсем мальчишка, — неожиданно подумал Крон. — Надеюсь, на Земле все эти глупости выветрятся из его головы…»
— Проходи, садись, — сказал он Бортнику. — Поешь с нами.
— Боги питаются амброзией! —
Краем глаза Крон отметил, что Шекро, так и не донеся кусок сыру до рта, смотрит на Бортника широко раскрытыми глазами.
— А заглянул я в сию обитель, — продолжал Бортник на линге, — исключительно для того, чтобы получить факсимиле известного всей империи политического деятеля сенатора Гелюция Крона! Он развернул перед Кроном свиток.
— Конечно, я мог бы скопировать на синтезаторе и вашу историческую подпись. Но мне, как настоящему ценителю и собирателю автографов, доставит истинное удовольствие, когда вы начертаете его собственноручно. Поверьте, ваш автограф займет в моей коллекции почетное место!
Крон посмотрел на бумагу. Это была грамота вольноотпущенника, написанная его рукой (синтезатор копировал один к одному на молекулярном уровне), и не хватало только его подписи.
— У тебя что — словесный понос?
— Фи, сенатор! — сморщил нос Бортник, но свои излияния прекратил.
Крон, макнув стило в чернила, расписался.
— Да здравствует свобода! — провозгласил Бортник.
— Куда теперь? — Крон помахал грамотой. — Назад?
Веселость сошла с лица Бортника.
— Нет. В Паралузию.
Крон насторожился.
— Там что — так серьезно?
Бортник покосился на Ниркона и Шекро и кивнул на двери. Они вышли на крыльцо.
— Да, серьезно. Все наши начинания в Паралузии пошли прахом. Какая-то свара возникла между древорубами и бежавшими к ним рабами. Старое ядро древорубов откололось и ушло в сопредельную область варваров. С ними ушел и наш наблюдатель, и теперь мы имеем весьма смутное представление, что делается под горой Стигн. Знаем только, что их там уже что-то около пятидесяти тысяч, настроены они весьма воинственно по отношению к Пату, и у них объявился предводитель — некто Атран.
Крон поймал на себе внимательный взгляд Бортника.
— Твой?
Он пожал плечами.
— Вполне возможно. Хотя в Загорье, откуда он родом, это одно из самых распространенных имен.
— Что ж, узнаю на месте, — сказал Бортник. — Хотя, наверное, это и не существенно.
Он вздохнул.
— Давай прощаться.
— Ты уходишь прямо сейчас?
— Время не ждет. Хорошо бы коня… Но тогда мне вряд ли поверят, что я вольноотпущенник.
— А как же новая туника, сандалии?
— Э! За декаду пешего перехода от их новизны останется одно светлое воспоминание.
— Тебя проводить? — предложил Крон.
— Зачем? Не стоит.
Бортник посмотрел в сторону города.
— «Продажный город, — неожиданно процитировал он, — обреченный на скорую гибель, если только найдет себе покупателя!»
Крон недоуменно посмотрел на него.
— Так сказал когда-то Гай Саллюстий Крипе о Древнем Риме, — пояснил Бортник. — Не знаю, как насчет покупателя для Пата, но вполне возможно, что его могильщик стоит сейчас под горой Стигн…