Тени старинных замков

Кристи Агата

Фантастические здания феи Морганы и одушевленные сцены ее волшебного царства не что иное, как отражение зданий, находящихся на берегу, и сцен, происходивших на окрестной суше. Разумеется, что эти сцены и предметы видоизменены в формах и перемешаны между собой случайностями направления преломленных лучей света.

Чем гуще и непрозрачнее атмосфера моря и чем большее количество паров носится над водой, тем явление бывает определеннее и резче. Случается, что фантастические образы не уступают в отчетливой ясности настоящим предметам, причем тени возвышаются сажени на три или четыре над водой. В случае же, если из воздуха падает роса, так что образуется радуга, явление стелется на самой поверхности моря и края предметов окаймляются красными, желтыми и синими полосками, точно как будто бы они видимы сквозь стеклянную призму или сквозь неахроматическую зрительную трубу.

Хотя описанное сейчас явление пользуется громкой известностью, но в Англии в новейшее время встречались зрелища еще более интересные.

Хастингс

на Суссекском берегу лежит почти в 80 верстах от берега Франции, на котором скалы закрыты для Хастингса кривизной земли, так что не могут быть видимы ни в какую трубу. Однажды, в среду 26 июля 1798 года, член Лондонского королевского общества г. Лезем, проживавший в Хастингсе, был привлечен необыкновенным шумом, происходившим на улице. Подойдя к окну, он увидел, что жители густыми толпами бежали по направлению к морю. Удивленный этим, он послал узнать о причине и получил ответ, что французский берег вдруг придвинулся к английскому так, что первый теперь легко можно увидеть просто глазами. Странность такого известия заставила его поспешить вслед за прочими к берегу, где он действительно увидел скалы французского берега, тянувшиеся на протяжении нескольких миль: эти скалы, казалось, стояли от английского берега никак не более десяти верст. Необычайность этого явления увеличивалась еще и тем, что французский берег в глазах зрителей все продолжал понемногу приближаться к английскому. Находившиеся тут моряки, хорошо знавшие местность, называли поименно скалы французского берега, которые они хорошо узнавали, так как были близко и ясно видны. Лезем и моряки не хотели верить глазам своим, но явление имело тысячи свидетелей и было так отчетливо, что сомневаться в его действительности не приходилось.

В таком виде явление продолжалось около часа, делаясь все яснее и яснее. По прошествии этого времени отчетливость контуров стала ослабевать и скалы виднелись то лучше, то хуже, смотря по тому, приближались ли они или удалялись в своем фантастическом продвижении.

Между тем Лезем взошел с несколькими моряками на одну из самых высоких скал английского берега. Здесь, вооружившись трубами, они увидели великолепное зрелище. Перед ними возвышались Дуврская скала, Кале, Булонь и весь французский берег до Сен-Валери и даже до Дьеппа, различаемого трубой на западе. Но не только скалистые берега и города оказались видимы в трубу: с ее помощью можно было видеть отдельные дома, цвет почвы и корабли, стоящие в французских гаванях. Это зрелище оставалось видимым до восьми часов, хотя солнце между тем закрылось тучей.

Морякам часто удается видеть призраки корабля; невидимого за отдаленностью или по другим причинам. Иногда же видят вместе и корабль и его отражение в обращенном или другом виде. Знаменитый исследователь полярных морей капитан Скоресби, находясь в Баффиновом заливе, близ западных берегов Гренландии, 24 июня 1820 года заметил 18 судов в расстоянии 10 или 15 миль. Солнце во весь этот день немилосердно сияло, так что становилось больно глазам от сильного света и корабельная осмолка таяла от жары, а на берегу снег быстро превращался в воду, образовывал многочисленные ручьи. Было безветрие, и море походило на неизмеримое зеркало, гладкая поверхность которого прерывалась только разновидными массами и кусками плывущего льда, на которых сидели белые медведи да около играли и ныряли в глубину киты. В 6 часов вечера подул легкий северо-западный ветер и нагнал на горизонт легкие облака. В это время большая часть из 18 судов, видимых на расстоянии 10 или 15 миль, начала изменяться и принимать странные формы. Скоресби смотрел в трубу и видел, как корабли повертывались кверху дном и мачтами книзу, сохраняя в точности свою оснастку. Некоторые соединялись так, что у верхнего мачты были кверху, а у нижнего книзу. Другие, напротив того, раздвоились, так что корпус корабля отделился от мачт и оснастки. Наконец, у некоторых совершенно изменились формы: корпус принимал странные очертания, а мачты то вытягивались, то понижались. Впрочем, поблизости судов все подробности их видимы были в телескопе с большой отчетливостью.

15–16 и 17 июня зрелище возобновилось с некоторыми вариациями, которые мы не будем здесь описывать. Довольно упомянуть, что явление представляло все возможные видоизменения как в формах, так и в пространстве.

Но из всех оптических обманов, испытанных Скоресби, самый замечательный описан им под названием очарованного берега. Дело случилось 18 июля.

Небо было чисто, хотя в атмосфере были изобильно рассеяны прозрачные пары. Явление началось в 9 часов утра, и тогда термометр Фаренгейта показывал +42°, но накануне вечером он опускался гораздо ниже точки замерзания, так что на море образовалось немного нового льда — явление необыкновенное в той широте и притом в самое теплое время года. Приблизившись в это время к еще не исследованному берегу Гренландии, так что можно было различить все его контуры простым глазом, Скоресби занялся было снятием его абриса на бумагу, но, к удивлению, тотчас же заметил, что контуры берега беспрерывно менялись. Чтобы разрешить это странное явление, Скоресби прибегнул к помощи телескопа, который показал изумленному мореплавателю самую удивительную картину. На пустынном берегу Гренландии, казалось, стоял какой-то древний город, состоявший из развалин, замков, дворцов, обелисков, храмов, колонн и других примечательных и обширных зданий. Шпили и верхи колоколен, равно как крыши зданий и зубцы башен, являлись чрезвычайно отчетливо, а над ними висели в воздухе скалы, поддерживаемые какой-то невидимой и неизвестной силой. Другие скалы лежали беспорядочно среди развалившихся зданий. Все это было одушевлено какой-то таинственной жизнью, ибо едва успевал Скоресби срисовать какой-либо предмет, как он уже заменялся другим, незаметно принимая новые формы и краски. Здесь посреди белого дня совершалась какая-то дивная фантасмагория. Замок переходил в обелиск, а колонна образовывалась из храма, который в свою очередь видоизменялся в скалу, башню или гору. Между зданиями и горами тянулись широкие долины, через которые были перекинуты мосты в несколько верст длиной и однако ж с одной аркой. Некоторые из зданий были украшены великолепнейшими причудами зодчества, и все было так отчетливо, что можно было сосчитать в трубу спаи камней, трещины в стенах и сводах и известные жилы на каменных породах гор. Некоторые впадины и плоскости были покрыты снегом, из-под которого выдавались наружу выступы, зубцы и т. п.

В 1822 году случилось Скоресби видеть еще один замечательный пример лучепреломления. Увидав в воздухе призрак корабля, обернутого вниз мачтами, он направил на привидение свой телескоп и узнал корабль своего отца. Видение было так явственно, что он даже узнавал в лицо матросов, не говоря уже о других подробностях. Призванный лейтенант при первом взгляде в трубу объявил, что это судно, которым командует отец Скоресби. И действительно, потом оказалось, что корабль находился поблизости; но видеть его в трубу не было возможности, ибо он был в то время удален от корабля Скоресби верст на пятьдесят. Не забудем при том, что призрак явился в совершенно превратном, против своего естественного, положении.

Александр фон Гумбольдт рассказывает много примеров миражей, виденных им во время пребывания в тропических странах Америки. Так, проживая в Кумане, он нередко видел острова Пикниту и Борачу, висящими в воздухе, а иногда даже в перевернутом положении. Ему также случалось наблюдать отражения рыбачьих челноков, плавающих в воздухе. В пустынях Каракаса и на берегах Ориноко он был свидетелем картины, в которой горы, леса и животные являлись на несколько сот сажен над поверхностью пустыни. Всем также известен мираж, часто повторяющийся в песчаных степях Африки и Аравии, где утомленному жаждой и зноем каравану представляются вдали, на горизонте, обширные озера и тень роскошной растительности оазисов; эти видения, возбуждая в истомленных путниках обманчивые надежды, ввергают их потом в безграничное отчаяние, часто губящее надежду, а следовательно, и остальные силы путешественников.

Размышляя о влияниях, упомянутых выше, нельзя не согласиться, что природа полна чудес, сверхъестественность которых исчезает только перед светильником науки, рассеивающим мрак суеверных страхов и невежественной веры в колдовство и чародейные влияния на наши чувства. Наука объясняет нам таинственные явления, зависящие от природных законов или произведенные через искусно расположенный обман чувств, а рассудок приучает брать верх над воображением.

Воздушные призраки, явления миража и другие оптические обманы и иллюзии довольно хорошо объясняются законами физики и физиологии. Что же касается до призраков, рождаемых одним воображением, то они относятся к явлениям так называемых галлюцинаций или ложновидений.

АЛАНБЭНК

Истории о заколдованных замках и фамильных привидениях в Северной Британии гораздо более живучи, чем в любой другой части страны и особенно в ее наименее «романтических» южных районах.

Самое знаменитое шотландское фамильное привидение было известно под прозвищем Перламутровая Накидка, полученным им из-за цвета одеяния, в котором оно представало перед людьми. Продолжительные и вызывающие «буйства» этого призрака в замке шотландских баронов Стюартов, Аланбэнке, настолько несомненны и так широко известны, что и поныне не находится желающих приобрести это поместье.

О появлении Перламутровой Накидки в Аланбэнке и о тех целях, которые, очевидно, преследовало привидение, мы знаем в основном из рассказа торговца древностями Чарлза Киркпатрика Шарпа.

«В дни моей молодости, — говорит мистер Шарп, — Перламутровая Накидка была самым знаменитым призраком Шотландии и пугалом, которым меня стращали в детстве. Наша старая няня, Дженни Блэкэддер, когда-то была в услужении в Аланбэнке, где она часто слышала, как шуршит шелковое платье привидения, бродившего по, лестницам и коридорам. Но, в отличие от своего мужа, Дженни никогда не встречалась с самим призраком. Это был дух француженки, которую первый баронет Аланбэнка, тогда еще просто мистер Стюарт, повстречал в Париже, где он завершал свое светское образование. Кое-кто утверждает, что она была то ли монахиней, то ли сестрой милосердия. Спустя некоторое время после встречи мистер Стюарт либо поступил с девушкой бесчестно, либо был неожиданно отозван в Шотландию родителями. Это точно не известно.