Тени старого дома
Шрифт:
Поняла я и кое-что еще – насколько неумело были сделаны все прочие резные изображения. Эта работа не принадлежала ни Лисиппу, ни Фидию, но она была профессионально выполнена опытным мастером. Кроме того, она была старше других работ на полтысячелетия.
В центре композиции находился бык, вытесанный настолько реалистично, что я, казалось, слышу его мычание. У него были причины выражать недовольство; он был веревками притянут к нерельефно показанному жертвеннику, и человек в длинных одеждах и капюшоне перерезал ему горло. Кровь лилась потоком в поставленную в ногах чашу.
– Греческая работа, – предположила
– Римская копия, – откликнулся Роджер, подобно антифонному хору [9] .
– Это что-то напоминает мне.
Роджер сказал:
– Это мне тоже что-то напоминает, но то, что вертится у меня в голове, лишено всякого смысла. Погодите. Я помню, что читал... – Он двинулся по направлению к двери, но тотчас вернулся назад. – Сначала помогите мне установить его на место. – Он снова рванулся к двери. – Нет, я сначала сфотографирую. Подождите меня здесь.
9
Антифонное пение (от греч. antiphonos – звучащий в ответ) – поочередное пение двух хоров. Используется в христианской церковной музыке.
Я устала от его указаний и поэтому последовала за ним. Прежде чем он дошел до двери, она отворилась, и я увидела, что кто-то стоит на пороге.
Сразу я не узнала Кевина. В помещении было сумрачно, и ссутулившаяся неподвижная фигура выглядела неправдоподобно большой и грозной. Даже узнав его, я невольно сжалась, почувствовав его гнев. Он ворвался, как поток горячего воздуха.
– Какого черта вы здесь делаете? – потребовал он ответа.
Я спешно подалась вперед и встала плечом к плечу с Роджером. (Во мне имелись тогда и есть сейчас героические черты, хотя я и пытаюсь контролировать их.) Роджер, казалось, был ошеломлен злостью в голосе Кевина. Когда он заговорил, тон его был примиряющим:
– Я искал вас, чтобы получить разрешение, но не мог найти, хотя вы уже согласились на то, чтобы провести... некоторые исследования.
Кевин секунду помедлил с ответом.
– Да, кажется, это так, – сказал он несколько смущенно. – Что вы ищете? Что вы здесь делаете?
– Мы нашли кое-что интересное, – ответил Роджер. – Я собирался показать вам. Хорошо, что вы зашли. Подойдите и посмотрите.
Когда Кевин подошел к алтарю и присел на корточки, чтобы осмотреть рельеф, он уже успокоился.
– Похоже, что греки, – сказал он заинтересованно. – Одно из приобретений Рудольфа? У него в одной из ванных комнат стоит римский саркофаг.
– Я бы не додумался, – признался Роджер, – поместить это в такое прекрасное место под христианским алтарем.
– Может быть, Рудольф был евреем и считал все остальные религии одинаково еретическими. Это митраизм, не так ли?
– Может быть, – заколебался Роджер.
Мне пришлось попросить разъяснений, так как в моей памяти перепутались полузабытые сведения из когда-то Пройденного курса истории. Бог Митра был первоначально персидским, но поклонение ему распространилось и в Римской империи, стало особенно популярным в легионах. Это была религия мужчин, солдат. Она не была принята среди женщин. Принесение в жертву быка было одним из ритуалов.
Придя к такому выводу, мы приготовились уходить. Роджер спросил Кевина, нужна ли ему фотография
– Это была идея Роджера, – робко сказала я.
– Ты выглядишь по-новому, – заметил Кевин.
– Я? О, это Би состригла мои волосы. Мне было... жарко.
– Ты выглядишь хорошо.
– Спасибо.
Кевин продолжал изучать меня с загадочным выражением лица.
– Я подумал, что лето проходит скучно, мы почти не выезжаем. Не хочешь ли ты поехать куда-нибудь? В кино, например?
Это было абсурдно, как в каком-то старом фильме с Дорис Дэй [10] и кем-то еще того же сорта. Героиня снимает очки, покупает красивую одежду и – о, чудо – героиня видит, что она женщина.
– Здесь есть кинотеатр? – спросила я.
– Возможно, один где-то есть.
– Я не чувствую большой потребности в этом, Кевин, – сказала я. И, слава богу, добавила: – Здесь накопилось столько дел!
10
Дорис Дэй (р.1924) – американская певица и актриса, за свою карьеру снявшаяся более чем в 40 фильмах и записавшая 45 музыкальных альбомов.
– Я рад, что ты так думаешь. Большинство девчонок сидели бы, скучая, все дни.
Я даже не выразила неудовольствия по поводу слова «девчонок».
– «Скучать»? – повторила я задумчиво. – Нет, я не скучаю.
Мы вышли. Кевин случайно коснулся рукой моей талии, и я совсем не испытала неприязни.
II
Тот день запомнился и по другой причине. Я получила письмо от Джо.
Не крошечную надпись на открытке, а настоящее письмо.
Мы обычно не ждали почты. Почтовый ящик находился в конце шоссе, в миле от нас. Когда кто-либо из нас случайно находился в тех краях, то забирал содержимое ящика и затем вываливал его на стол, находящийся в холле. До сих пор я получила вышеупомянутые открытки, пару раздраженных писем от матери, где она спрашивала, почему я не пишу, и несколько циркуляров от друга, который временно снимал мою квартиру.
Письмо от Джо попалось мне на глаза, когда я проходила через холл. Оно лежало сверху пачки и было усеяно зарубежными марками, приклеенными на пути его следования. Секунду я стояла, глядя на него. Возможно, в этот момент великая новость о том, что я превратилась в женщину, телепатически пересекала Атлантический океан. Точнее, не с помощью телепатии, а с помощью ясновидения. Письмо же могло дойти туда только через пять дней. Взяв письмо, я отправилась в свою комнату.
Джо всегда неправильно меня понимал.
«Я не осуждаю тебя за то, что ты делаешь, Энн, это твое дело. Но я считаю, что ты обязана быть честной со мной. Мне никогда не нравилась твоя сумасшедшая идея провести лето с Кевином, но ты уехала, не посоветовавшись со мной. И ничего не написала после той первой записки. Ни письма, ни даже пары строчек. Если твои чувства изменились, скажи об этом. Я, со своей стороны, сделаю то же самое. У меня нет времени выжимать из себя много слов. Время дорого. Я ишачу по десять часов в день».