Тени войны
Шрифт:
Я погладил борт своего костюма. Кажется, хоть тут переиграл обстоятельства и победил. До сих пор трезв! Роковая примета разгромлена подчистую. Теперь о ней можно забыть. Нет, я все-таки крепкий парень! Правда, летние вечера очень длинные…
— Ну, как впечатления? — спросил меня Вяземский по пути к метро.
— М-м… Я разведку немного не так себе представлял.
— Так что? Будешь книгу писать?
— Книгу?
— Ну, о разведчиках! Разве еще не понял?! Мы ее продадим… одному крупному издательству. Там такой материал с руками оторвут!
— Ага! Вместе
— Знаешь, Леша, где-то ты смекалистый, а где-то непроходимый дурак! Зачем нам объявлять издательству о книге раньше времени? Тема жареная. Может произойти утечка, могут воспротивиться люди из компетентных органов… Так что нам сначала надо написать все как есть.
— А что есть-то? Постаревшая Шахерезада с ее рассказами на ночь?
— Ей-богу, ты какой-то странный!.. Татьяна Борисовна ввела тебя в курс дела. Тебе теперь с моей помощью надо собрать подробности, фактуру… Вот работа!
Работа не хуже любой другой. Осталось обсудить с профессором некоторые детали нашей совместной деятельности. Меня жутко интересовал один важный вопрос: сколько времени займет написание книги? По примерным подсчетам, моих наличных денег хватит, максимум, на месяц. Это если не учитывать предполагаемые поездки. Но накарябать статью и написать книгу — две большие разницы, которые в одном месте не помещаются. Даже в том, куда обычно посылают. Чтобы собрать фактуру на добротную книгу, понадобится не меньше месяца. В лучшем случае. Примерно столько же времени займет само написание. Потом мои труды читает редактор. А то и не один. Это еще месяц. Потом правка и типография… Итого, три месяца, в лучшем случае, мне придется ждать гонорара. Из них два месяца — голодать, жить на улице и попрошайничать.
По своему опыту я знаю: любое время, которое ты предполагаешь затратить на работу, надо всегда умножать на два. Еще начальник германского Генерального штаба Мольтке говаривал: ни один план не переживает встречи с противником.
Ради великой идеи можно, конечно, понищенствовать. Но опять же где гарантия, что сей труд будет опубликован? Или хотя бы что за него заплатят достойные деньги.
…Стоило нам почти дойти до станции метро «Выхино», как небо загрохотало с качеством «долби стерео». Заклубились облака, точно капли краски в стакане воды. Дождик чуть всхлипнул и — заплакал навзрыд, словно прорвало его от невыносимой грусти. Небо потемнело. Прохожие заспешили, а колкие капли дождя, выбивая бусинки воды из луж, прыгали у них под ногами.
Ну что? В метро? Э, нет! Мы заскочили в ближайшую забегаловку.
Расхлябанной походкой к нашему столику подошел халдей в замызганном халате, но со свежей алой гвоздикой в петлице.
— Это что? — неодобрительно кивнул в сторону алого пятна Григорий Алексеевич. Он чудесным образом преобразился. Гордая осанка, вздернутый подбородок, властный взгляд.
Халдеи одни из самых сметливых людей на планете. Именно поэтому им удается так долго сохранять свою популяцию.
— Украшательство, сэр! Должно радовать глаз клиента. — Халдей по-военному прищелкнул каблуками.
— Ты бы лучше халат постирал.
— Халат не украшательство, а элемент рабочей одежды!
— Ладно! — махнул рукой Григорий Алексеевич. — Сделай-ка нам, любезный,
Через минуту халдей вернулся с подносом. Два жбана разливного пива, салаты, чекушка водки в запотелом графине, тарелочки с маслом, говяжьим языком и ветчиной. Так-то…
Вяземский плеснул водку по рюмкам:
— Будем здравы!
— Сдаюсь. Ну, не получилось… — признал я.
— Ты о чем?
Я рассказал ему о роковой примете с костюмом.
— Вон оно как! Что ж, у меня тоже есть свои приметы. Я, например, не могу ходить в Пушкинский музей.
— Вот оно как? — невольно передразнил я его.
— Да. Посмотрю на тамошние картины и до того растрогаюсь, аж поджилки вибрируют. А потом — тройки с бубенцами, цыгане с гитарой, нумера, преферанс. В общем, сплошная бунинщина.
— С чего это вас так развозит?
— Ну, вот тебе парочка примеров, — оживился Григорий Алексеевич. — Есть в Пушкинском старинная картина. Называется она «Праздник в деревне». Представь себе: огромный дом, поляна на переднем плане. Огромный, длиннющий стол. Сидят гурьбой крестьяне. Чокаются, пьют, жрут. В общем, праздник. Эта сцена занимает центральное место в картине. Но вот в правом углу — спиной к зрителю — одинокий крестьянин, опершись рукой на забор. По его позе я безошибочно определил: персонаж блюет.
— Суровый реализм! — хмыкнул я.
— Он и есть!.. Я как ученый решил перепроверить свои впечатления на других. Из десяти опрощенных мной посетителей Пушкинского музея девять человек также пришли к выводу, что крестьянин блюет. Вывод?
— Вывод?
— А вывод таков: блюющий на картине крестьянин — это искусство. Попробуй нажраться и блевануть под стенами Пушкинского музея. Живо в милицию загремишь — за оскорбление национального достояния… Понимаешь, о чем я?
— Н-н… Д-д…
— Искусство так же далеко от народа, как в свое время декабристы. Люди не улавливают никакой связи между искусством и жизнью. Хотя одно не может существовать без другого.
Помолчали. Разлили. Выпили. Закусили.
Я решил сменить тему, спросил о сроках написания книги. Намекнув, что денег у меня — всего на месяц.
Профессор улыбнулся и заявил, что не видит здесь никаких препятствий. Он сам станет снабжать меня деньгами. Потом, по выходе книги, я с ним расплачусь.
Вот тут-то мне и надо было насторожиться. Бесплатный сыр, как известно, есть только у МЧС и гуманитарных организаций. Но водка, сволочь, водка!
— Поскольку с деньгами насущными вопрос решили, перейдем к рабочей теме. — Вяземский со смаком отхлебнул пивка. — Кстати, тебе неплохо бы купить ежедневник, чтобы записывать туда материал. Книгу пора собирать. У тебя должен получиться самый обширный труд по разведке постсоветского периода.
Я согласно кивнул.
— Так вот представь себе такое дело. В России есть военные округа. Каждый округ имеет свой штат военной разведки, который замыкается на ГРУ Генерального штаба. Разведка округа работает и имеет свою агентуру в определенных странах. По старой традиции, в тех государствах, с которыми мы готовились воевать. А воевать мы собирались со всеми… Киевский военный округ, Одесский, Белорусский работали против стран Европы. Дальневосточный, Сибирский вели разведку против Японии и Китая.