Тени войны
Шрифт:
— Угнали?!
— А ты предпочел бы сейчас не сидеть в машине, пусть угнанной, а лежать на мостовой с простреленной башкой?
Тоже верно… Значит, нас собирались «шлепнуть». Как свидетелей преступления? Но это мог сделать и киллер! Тогда выходит, что киллер и наши преследователи не работают сообща? Кто же они? И зачем одному понадобилось «шлепнуть» разведчика, после того как тот передал бумагу профессору, и зачем какие-то другие решили пристрелить нас?
Мы выскочили из дворов на какую-то улицу
Вяземский мигом тормознул.
— Вы что делаете?! — зашипел я.
— Спокойно.
Я представил себе, как мы сейчас выглядим со стороны. Заднее стекло украшают дырочки от пуль. С червячными трещинами. От нас обоих несет перегаром.
Постовой подошел, нагнулся к окошку водителя, козырнул:
— Документы и права!
— Сто баксов, — Вяземский протянул зеленую купюру.
Постовой не хапнул бумажку, испуганно отпрянул, оглядел машину. Потом всмотрелся в наши лица. И тут случилось нечто неожиданное. Он приложил руку к козырьку и со всей серьезностью сказал:
— Можете следовать заданным маршрутом!
Я ожидал чего угодно: что профессор расплатится фальшивыми баксами, набьет постовому морду или пристрелит его, пытаясь убежать во дворы. Но никак не того, что нас отпустят.
Григорий Алексеевич вдавил педаль газа, машина вырвалась на середину дороги, мы помчались дальше.
Я глянул назад. Постовой не отнимал руку от козырька и пожирал нас глазами.
— В чем дело? — повернулся я к профессору.
— Газеты читать надо.
— В каком смысле? — не понял я.
— В самом прямом. Была заметка о том, что Управление собственной безопасности ГУВД Москвы проводит всякие провокации против дорожных ментов. Берется машина неопрятного вида. Водитель и пассажиры в машине дышат настоящим перегаром. Едут с превышением скорости. Останавливает их постовой — они ему сотню баксов протягивают. Мент ее хватает, машина едет дальше. До следующего постового на трассе. История опять повторяется. Сотрудники Управления собственной безопасности откупаются и от него. И так пока до конца не доедут и все баксы не раздадут.
— И в чем прикол?
— А в том, что следом за провокаторами едет другая машина Управления, которая вяжет всех постовых за взятку. На тех ста баксах в ультрафиолете — слово «ВЗЯТКА». А машина у «провокаторов» из УСБ точно такая же, как у нас, «Жигули» седьмой модели.
— Значит, постовой нас принял за провокаторов из Управления собственной безопасности ГУВД?
— Именно! Это даже хорошо, что мы попались тому постовому на глаза. Он теперь наши приметы передаст по всем постам.
Наша машина просвистела мимо очередной патрульной машины с радаром. Менты сделали вид, что не видели нас.
— Нас теперь вообще никто не будет замечать, — прокомментировал
В одном из дворов мы бросили машину. Береженого бог бережет.
— Такси!.. Улица Красный Казанец, шеф.
В квартире профессора еще не побывали. Я помог Вяземскому собрать кое-какие вещи. Он непрестанно бегал к телефону, с кем-то договаривался о встрече.
Я предложил съездить ко мне домой.
— Никаких домой, Алексей! Паспорт при тебе?
— Всегда!
— Загранпаспорт?
— Д-да нет…
— Ладно, решим. Теперь вперед.
— Да что происходит?! Кто те люди?! Может, лучше в милицию обратиться?!
— Спятил? Только что нам показали картину «Жопа, вид спереди»! — повысил голос профессор. — Мы с тобой ищем потерянных агентов, а кто-то не хочет, чтобы мы их нашли. Теперь пораскинь мозгами, кто это может быть?
— Разведка?
— Что-то вроде. И никакая милиция тебя от них не спасет. Нам надо сматываться. И чем дальше, тем лучше.
Мы вышли из квартиры. Вяземский сел в машину, поманил меня.
— Надеюсь, эта-то машина ваша?
— Моя, моя! Садись!
— А мы куда?
— На Кудыкину гору!
Кудыкина гора, надо понимать, где-то в районе Шереметьево-2, судя по маршруту. Но, не доезжая нескольких километров до аэропорта, профессор свернул в лес. По заросшей травой дороге мы углубились в чащу и остановились.
Из кустов вышел человек в комбинезоне, махнул нам рукой.
— Кто это, Григорий Алксеевич?
— Мой приятель.
— Ему, наверное, немного осталось?
— С чего ты взял?
— Всех ваших приятелей убивают.
— Ну, вот ты мой приятель. И ты ведь еще жив.
«Еще» — это сильно сказано, утешает.
Профессор вылез из машины, о чем-то посовещался с незнакомцем. Человек в комбинезоне достал из-за пазухи белый сверток. Развернул. Простыня? Что-то в этом роде. Он развесил ее на ветках так, что получился белый экран.
— Становись на этом фоне, — скомандовал профессор.
— Меня расстреляют, — жалко пошутил я.
— Тебя сфотографируют. На паспорт. И меня тоже.
Человек в комбинезоне уже держал в руках фотоаппарат.
Внимание, сейчас вылетит птичка! Птичка вылетела. И еще раз вылетела. Все, мы увековечены!
Наша троица двинулась в чащу леса. Через пять минут мы вышли к грузовику с ребристым контейнером. Во всю ширь этой стальной коробки красовалась надпись всемирно известной почтовой фирмы. Человек в комбинезоне распахнул дверцы, мы с профессором залезли внутрь. Здесь было три кресла, привинченных к полу и с ремнями безопасности, как у летчиков.