Тени войны
Шрифт:
Солдат поднялся с земли и покрутил настройку датчика движения. Он еще не видел, но чувствовал какое-то перемещение. Отчетливо стали слышны шаги. Кто-то уверенно шел по лесу прямо на часового.
— Эй, кто здесь? — подал голос Барни.
В ответ лишь мерные шаги.
— Я ведь не шучу! — Пальцем Барни перевел MS-400 на готовность. В казенную часть гранатомета скользнула кумулятивная граната. Оружие замерло, готовое выплеснуть всю свою мощь туда, куда уставились черные зрачки стволов. Барни дотронулся до спускового крючка. — Стой! Еще шаг, и я стреляю! Фу ты, дьявол! Сэр! Что же вы молчите?! Еще немного, и от вас остались бы одни подметки! Что же вы один ходите после контузии? — Барни, опустив оружие, сделал шаг навстречу.
В тот же миг узкое лезвие, зажатое в сильной руке, вонзилось ему под броневую пластину точно в сердце. Не издав ни звука, старый вояка осел на морской песок.
Убийца выдернул стилет из тела, тщательно вытер его о комбинезон жертвы и аккуратно вложил в маленькие ножны, пристегнутые к щиколотке. Затем посмотрел по сторонам и, убедившись, что свидетелей нет, решительно двинулся к спящим под пальмами десантникам. Не дойдя до них десяти метров, он снял с пояса фугас и, выставив время подрыва, воткнул заряд в песок. Сделав свое дело, он неслышно растворился в темноте.
Приближалось утро. Морис спал, балансируя на грани сна и бреда. Его раскачивало из стороны в сторону, проносились обрывки далеких воспоминаний, перед глазами расцветали разноцветные вспышки. От очередного приступа тошноты он проснулся. Ощущения были самые отвратительные — тяжелую голову невозможно было поднять от земли, а рот стягивала сухая горечь.
Морис нащупал на поясе маленькую фляжку и, приложившись к горлышку, сделал несколько глотков. Услышав шум волн, он собрался с силами, поднялся и поплелся к океану. Морской ветер нес прохладу, и Морис надеялся хоть немного прийти в себя. Добравшись до мокрого песка, он пошел по оставленному волнами пенному следу, стараясь не наступать на выброшенных на берег медуз. Они светились слабым голубым светом, затухая, как маяки.
Ветер усиливался, стало заметно прохладнее, и голова Мориса постепенно прояснилась. Он вспомнил, что идет уже довольно долго, и, развернувшись, пошел обратно. Но не прошел и десятка шагов, как прямо перед ним ярко полыхнуло.
На месте пальм, где остались десантники, с противным треском расцвел ядовито-оранжевый гриб, и во все стороны от него покатилась ударная волна, со свистящим шепотом волочившая песок, ракушки и сорванные ветки. Пока Морис, частично ослепленный, приходил в себя, стена мусора сбила его с ног и временно оставила в покое, встретившись с другой, более сильной стихией — в океане начинался шторм.
Волны, мирно лизавшие песок десять минут назад, теперь злобно клокотали и как бешеные плевались в небо пеной. Из внезапно прохудившихся туч вода ледяными потоками низвергалась на землю. Споря между собой, соленая и пресная волны трепали несчастного человека, как клочок водорослей. Однако ему повезло — под руку попался конец бечевки от затянутой песком туземной пироги.
Морис вцепился в эту веревку скрюченными посиневшими пальцами. Он молился, как умел, прося у Неба, чтобы веревка оказалась достаточно крепкой. Он знал, что, если его смоет в океан, обратно уже не выбраться.
Часа через два дождь прекратился, ветер начал стихать. Океан еще сердился, но только для виду. Его тяжелые волны утомились и теперь лишь устало вздыхали. Погода быстро менялась в лучшую сторону, и спустя некоторое время Бонакус, как бы извиняясь за свое долгое отсутствие, ударил нестерпимо ярким светом.
Маленький краб пробежал по лбу лежащего человека.
Морис мазнул по лицу пятерней и сел. Сначала он удивленно таращил глаза на кучи водорослей на песке и деловито копавшихся в них чаек, но, наткнувшись рукой на веревку-спасительницу, вспомнил события прошедшей ночи.
Морис с трудом поднялся на ноги и, покачиваясь, стал внимательно изучать умытый бурей цветущий берег. Утренний ветер трепал его разодранную в лоскуты одежду.
«Ну что ж, будем считать, что родился во второй раз», — подумал он, глубоко вздохнул и, прихрамывая, заковылял к месту вчерашнего лагеря. Теперь здесь зияла огромная воронка, а расщепленные стволы пальм валялись в радиусе пятидесяти метров. Морис попробовал порыться в разбросанном песке, надеясь найти хоть что-нибудь полезное для своей дальнейшей и, по всей видимости, безрадостной жизни в этих первобытных лесах.
Набралось немного: десантный нож с обгорелой рукояткой и смятая фляжка. Прихватив это небогатое имущество, Морис решительно двинулся в путь.
Он шел, опираясь на подобранную палку, и через час достиг того места, которое приметил еще от воронки.
Выщербленные водой и ветром скалы уступами сходили к песчаной косе и давали возможность достаточно легко взобраться по ним к самому лесу.
Бонакус уже давно был в зените и неимоверно жег руки и шею. Соленый пот разъедал расцарапанное лицо и попадал в глаза, но Морис шаг за шагом поднимался все выше, пока наконец не свалился с облегчением в траву под кроной раскидистого дерева с гладкой, словно полированной, корой. Через многочисленные прорехи в одежде прохлада зелени приятно освежала изболевшееся тело. Немного отдохнув, Морис поднялся и пошел в глубь леса поискать пресной воды. Здесь следовало вести себя осторожнее. Густые ветви деревьев нехотя пропускали потревожившего их покой человека, из-под ног при каждом шаге с шумом разбегалась всякая лесная мелочь. Некоторые существа имели такой агрессивный вид, что Морис поспешил вооружиться суковатой веткой.
Пройдя еще совсем немного, Морис понял, что идет правильно — в воздухе запахло тиной и лягушками.
Дойдя до неглубокой балки, он увидел проточный, но довольно заболоченный водоем. Спуск в балку весь зарос ядовитыми колючками, пришлось несколько раз от души выругаться, прорываясь сквозь их плотные ряды. Мученически морщась и недовольно почесывая исколотые ляжки, Морис все же добрался до драгоценной воды.
Поспешно опустившись коленями прямо в жидкий ил, жадно причмокивая и захлебываясь, он принялся пить горьковатую болотную воду. В кишках что-то жалобно заурчало. Морис, отдуваясь, встал, прислушался и озабоченно погладил живот — как бы не схватить какой-нибудь заразы, вон какое грязное болото. Но дезинфектора у него теперь не было.
Неожиданно Морис обратил внимание на легкое шевеление на илистом дне в трех шагах от берега.
Приглядевшись, он увидел здоровенную, длиной в руку, черную рыбину, лениво шевелившую плавниками. Только теперь Морис почувствовал, как невыносимо хочется есть. «Вот только как ее поймать, гадину. Не успеешь сунуться — вильнет хвостом, и ходи голодный, — соображал Морис. — Ничего… обманем…» Он сделал шаг вперед. Рыбина замерла. «Осторожная», — сообразил охотник и, дождавшись, когда рыба успокоилась и снова задвигалась, медленно занес правую руку над головой.