Тени южных скал
Шрифт:
Гудящая толпа затихла, стоило только генералу Толбухину войти в зал. Как один человек вытянулись десятки мужчин в военной форме, разом повернули головы к командующему фронтом. Тот обвел взглядом своих офицеров, штабных и фронтовых, давно и преданно служащих Родине. Это его армия, мощная сила, ведь за каждым из мужчин с бравой выправкой стоят тысячи бойцов, которые без промедления исполнят приказ командующего – отдадут жизнь, пойдут под пули врага. Его рядовые и офицеры готовы на всё ради победы над Гитлером и его армией, ради освобождения родной земли!
Он скомандовал «Вольно», встал перед картой и начал свой доклад. После генерала пришла очередь докладывать командирам
Возвращались по разбитой дороге в свои части командиры уже под утро, хотя даже тяжелая ночь не заставила закаленных военными буднями мужчин уснуть. Теперь они вполголоса обсуждали то, что услышали в штабе, примеряли новые планы к своей дивизии или корпусу, размышляли, как еще ускорить усиление своих позиций и передислокацию частей армии. Подготовка к новому прорыву всегда требует информации о германских планах: только так можно выстроить верную стратегию атаки и выставить дополнительные силы на нужных позициях.
Командир 16-го укрепрайона капитан Пархоменко объяснял своему фронтовому товарищу Белкину, полк которого расположился на границе военных действий с германскими частями:
– Строим! День и ночь строим переправу через залив. Дмитровка вся гудит: тащат, стучат, роют! Переправу навели, причал, ветку мостим по воде прямо через залив.
– По воде?! – ахнул майор Белкин. Комдив был старше молодого капитана, прослужил всю свою жизнь в пехотных войсках, и изобретения инженерии, с которыми не приходилось сталкиваться, удивили его до глубины души.
– Вот именно, придумали же. Считай, бери да клади! И ветку старую разобрали, материал есть, руки есть! У меня люди в землянках живут, домов не хватает, вот какое хозяйство. – С досадой стукнул себя по колену Пархоменко. – А погода видел какая? Дождь, снег, на море шторм! Волны в три человека ростом. Мы строим, а ветер рушит. Сутками с ним боремся, с морем, с ветром. Нам выделили средства воевать с немцами, а мы против Сиваша стоим. У меня в ледяной каше по шею люди сутками работают. На себе тащат орудия, боеприпасы вместо лошадей, а лодки и катера назад сносит шторм, как букашек каких-то. Эх, слишком медленно всё идет! Нам бы поскорее тепло: при хорошей погоде мостить в разы легче.
Его собеседник тоже пожаловался в ответ:
– А у нас партизанский отряд пропал! – Он покосился на остальных офицеров, нет ли особистов, чтобы не обвинили в разглашении секретных сведений. – По линии «Д» работали! Мне в подчинение передали партизанские отряды на лесных массивах, большие соединения в сотни человек. Они должны были провести диверсии – подрывы германских коммуникаций. Всё налажено было, не первый раз такое проворачивали. С самолета снабдили их боеприпасами, взорвали, доложили. А второй отряд, который действовал возле поселка Борун, пропал и на связь не выходит. В их задачу входило взорвать бывший тракторный и мост в поселок, к ним отправили авиацию в ночь. Вернулся летчик обратно, говорит, работает и завод, и переправа, никаких следов взрывов. Получается, не осуществили они диверсию, а сами пропали. Вторые сутки пошли, что делать с ними, как искать, как на связь выйти. Ума не приложу. Ребята опытные, всю войну действовали в тылу врага, что могло приключиться – не могу даже предположить. В штабе доложил, конечно, но ты же знаешь, как в уставе у нас в армии – приказ должен быть выполнен. А мне-то что делать, как найти партизан, не иголка ведь, больше ста единиц личного состава. А нету! Нету, как в воду канули!
Пархоменко вдруг снова шлепнул себя по колену, а потом по плечу майора Белкина:
– Капитан Шубин тебе нужен! Вот кто! Разведчик наш фронтовой, знаменитый, герой! Слышал?
Комполка задумчиво поскреб в затылке:
– Вроде слышал о таком, в боевом листке про него в прошлом году писали. Фронтовой разведчик, языков таскает от немцев, что рыбак лещей. Так он у тебя в укрепрайоне служит?
– Нет, какая у меня разведка. У меня хозяйство, стройка, считай, тыловая часть. Он у нас в госпитале лечился! Прямо в Дмитровке диверсанта скрутил! Ох шуму было!.. Так вот Шубин придумает, как найти их. И найдет! Он точно найдет, если что пообещал, слово дал, то уже не откажется. Поговорю с ним по приезде, пока не отбыл никуда. Со дня на день его откомандируют, а мы через рапорт его к тебе отправим. Поможет тебе Шубин, поможет!
– Ох, выручите меня. А самое важное – отряд спасете. Верю я, что живы ребята. Не могли они в лапы к фашистам попасться. Помощь парням нужна. – Белкин сокрушенно покрутил головой.
Тревога, которая грызла его изнутри уже несколько суток, с тех пор как партизанский отряд не вышел на связь в назначенное время, чуть затихла. Появилась надежда, что капитан фронтовой разведки Шубин поможет ему обнаружить местонахождение партизан. Конечно, трудное задание – на территории врага искать тех, кто ведет подпольную войну, скрывается уже много лет в непролазном горно-лесном массиве. Абвер не смог за столько лет обнаружить лесной лагерь, и действовал боруновский отряд рядом с крупным соединением германских сил много раз, уходя с каждой диверсии без потерь в личном составе. А что же произошло двое суток назад, без помощи разведки не разобраться: слишком далеко партизаны. Единственная связь с ними – регулярные шифрованные сообщения по радиосвязи – оборвалась. Что же произошло с многочисленным отрядом?
Розовое солнце разорвало серый небесный купол, разогнало ночную морось. Вместе с рассветом потеплело и на душе у комполка Белкина. Появилась вера, что капитан фронтовой разведки Шубин поможет обнаружить местонахождение партизан и разобраться в сложной ситуации.
Грузовичок пустел с каждым километром: военные дальше отправлялись в свои части на другом транспорте. Остальных же водитель вез к большому транспортному узлу, в который превратилась Дмитровка с приходом Красной армии. Узкоколейка, переправа через залив, узел фронтовых дорог – отсюда во все стороны по полуострову растекались потоки машин с боеприпасами, вновь прибывшими бойцами, материальным обеспечением для фронтовых частей.
Вот уже замелькали дома Дмитровки, где, несмотря на такой ранний час, двигались по дороге колонны только что прибывших солдат; лошади тянули телеги, груженные ящиками; в постройках, отведенных под госпиталь, светились окна: круглосуточно шли операции, осмотры прибывающих с фронта раненых. Пархоменко потер глаза, которые покраснели, налились тяжестью после бессонной ночи. Но разве может он спать, когда вся Дмитровка движется и работает без остановки, как и море, которое не перестает обтачивать камни ни на секунду. Вдруг его озарило, командир укрепрайона предложил товарищу: