Тени забытых болот

Тамоников Александр

– Да как сказать… – замялся Василий.

– А на фронте где служили?

– В разведке.

– Оба? – посмотрел на них Шишкин.

– Оба, – подтвердил Николай. – Правда, в разных частях.

– Неважно. Но это даже вам небольшое подспорье. Видите ли, у милиции свой фронт. И не во всем и не всегда военные методы могут пригодиться. Хотя не скрою, иногда и они помогают. Но не всегда. Да, тут порой, как в разведке, где-то придется действовать открыто, где-то тайно. Но знаете, что самое главное?

– Раскрыть преступление? – спросил капитан.

Старший

опергруппы ему сразу понравился. Его лицо было открытое, располагающее. Даже маленькие глазки, с небольшой хитрецой, смотрели на визитеров вполне доброжелательно.

– Это, конечно, тоже важно, но нет. Попробуйте еще.

– Предотвратить? – предположил Коновалов.

– Верно, – улыбнулся Шишкин. – А это иногда сложнее, чем вора или убийцу поймать.

Вхождение в курс дела заняло немало времени. Под вечер появились и остальные оперативники. Новичков они приняли довольно радушно. Первый день Коновалов и Рябцев работали с бумагами – их озадачили подшивать дела, переписывать разные протоколы. Но Шишкин пообещал им, что долго они на этом не застрянут: преступники еще не все пойманы, а рук порой не хватает.

На квартиру они возвращались уже вечером. Над городом сгущались сумерки. Людей на улице было мало. Все, кто отработал свою смену, бежали по домам, к семьям. Перед уходом Шишкин предупредил офицеров, что может случиться внештатная ситуация (а именно так он называл неожиданно свалившуюся в ночные часы работу, вроде вызовов на происшествия и прочих случаев), тогда и их помощь может понадобиться. Коновалов сообщил ему адрес.

В квартире было темно и тихо. Хозяйка, видимо, уже легла спать, а может, просто сидела в своей комнате и занималась своими делами. Майор и капитан закрыли дверь и сели на кровати.

– Есть мысли? – коротко спросил Николай.

Рябцев вздохнул, помолчал и ответил:

– Сложно сказать. Времени мало, а искать немецких диверсантов нужно. Вот только как мы это сделаем на милицейской работе?

– Если честно, я сам об этом думал, – признался майор. – Надо еще будет выбрать время, съездить на места передач.

– Мне кажется, там уже все осмотрели.

– Так-то да, но чем черт не шутит? И надо бы этих полицаев задержанных допросить.

– Разве Кочетов их не успел допросить?

– Видимо, нет. Так что нам придется либо Шишкину рассказать, откуда мы, либо через его начальника Семенчука действовать.

– Знаете, – сказал Василий, – давайте отложим это до завтра. Утро вечера мудренее.

– Тоже правда. И, Вася, хватит мне выкать. Я ведь ненамного старше тебя по возрасту.

– Зато по званию старше, – пожал плечами капитан, но в полумраке освещенной крохотным огоньком свечи комнаты Коновалов заметил на его лице что-то похожее на добродушную ухмылку. И это подсказывало ему, что они сработаются и найдут общий язык.

Глава 2

Утром Коновалов и Рябцев отправились в управление милиции. Шишкин сказал, что в ближайшее время им сделают новые удостоверения, а также посоветовал сменить их военные гимнастерки на гражданскую одежду. К слову, сам капитан ходил в военных брюках, видавших виды поношенных ботинках, кургузом пиджачке и линялой рубашке.

– Вам когда-нибудь официальные допросы вести приходилось? – спросил он, когда офицеры занялись очередным, как выразился Рябцев, бумагомарательством.

– Как сказать… – замялся Коновалов. – «Языков» на фронте приходилось допрашивать.

– Ясно. Тогда ко мне в кабинет. Сейчас допрошу тут одного субчика. А вы посмотрите. Может, даже поучаствуете.

– А кого именно? – уточнил Василий.

– Да полицая одного. У нас тут сидят двое пойманных. Одного вчера вечером допросили, сейчас второго обработаем. А то их скоро должны увезти в Минск.

Николай припомнил, что накануне, когда они уходили, из-за закрытой двери кабинета Шишкина слышались оживленные голоса.

– Да мы с радостью, – сказал капитан.

– Вот и славненько. Коля, – старший опергруппы повернулся к майору, – у тебя, кажется, почерк неплохой?

– Да обычный, – пожал плечами Коновалов.

– Ну, все равно, не как курица лапой. Будешь писать протокол допроса. И сразу вам скажу, милицейский допрос имеет немножечко другую специфику. Одно дело «языки» и совсем другое – преступники.

Все трое вошли в кабинет к Шишкину. Других оперативников не было – уже разбежались по делам. К слову, сегодня утром капитан собрал их всех на планерку, где обрисовал текущую ситуацию и рассказал о том, что надо сделать. Николая и Василия, как новичков, оставили пока «в запасе», как выразился один из оперативников, Алексей. Старший опергруппы протянул майору протокол допроса. Офицеры сели за разные столы. Шишкин снял трубку телефона и пару раз крутанул диск.

– Толя, давай сюда второго, – бросил он. – Сейчас приведут нашего пойманного воробья.

– Полицай, значит? – переспросил Рябцев.

– Да. Не поверите, даже свою повязочку не выкинул.

– А что вообще собой представляет? – поинтересовался майор.

– Шантрапа, самая что ни на есть, – усмехнулся Шишкин. – До войны был так, шаляй-валяй. Учился в каком-то училище, вечно отирался в сомнительных компаниях. А как немцы пришли, подался к ним на службу. Мол, и при деньгах, и при харчах. Вещичками расстрелянных не брезговал – втихаря от «хозяев» таскал и менял на водку, папиросы и жратву.

– А сам участвовал? – спросил Рябцев и пояснил: – В расстрелах.

– Было. Но, с его слов, пару раз по пьяни. А когда наши пришли и немцев вышибли, подался к бандитам. Мы несколько дней назад банду приземлили, вот этот Гринько – такая у него фамилия – у них и околачивался. Сначала пытался выдать себя за блатного, так его же дружки его и сдали. Всю подноготную выложили, кто он и с чем его едят. Еще попутно пытались на него большинство своих делишек спихнуть, мол, полицай бывший, с него и весь спрос. Но мы разобрались. Уж какой бы сволочью ни был Гринько и чего бы ему ни светило, негоже на него чужие грехи вешать. Каждый за свое должен сам ответить.