Тени
Шрифт:
Когда обессилившая после дневного катания, а теперь блаженно развалившаяся на гостиничной кровати Кира рассказывала о случившемся Кириллу, ей было смешно, а Кириллу грустно.
– Я, конечно, не знаю ситуации и не вправе тебе советовать, – говорил он. – Но если ты в самом деле не собираешься замуж за этих одноликих братьев, тебе, наверное, самое время задуматься об отъезде. Я с удовольствием тебя встречу. Хочешь?
– Хочу. Неужели ты думаешь, что это все серьезно?
– Я ничего такого не думаю, но, по-любому, играть в игры с жителями гор не советовал бы. Тем
– Я подумаю…
– Только, пожалуйста, не увлекайся этим процессом, в смысле, думаньем. Вредно это. Истощает. И ум, и тело. Кроме того, как мне видится, времени на раздумье у тебя, собственно, не очень-то и много.
– А вот пугать меня не надо.
– И не думал тебя пугать, тем более, по-моему, пугать тебя бесполезно. Ты упертая. Как решишь, так ибудет.
– Да я в общем, уже сама давно хочу в Москву, но вроде как-то неудобно… Данил все еще очень плох.
– Неудобно спать на гвоздях. Насколько я понимаю, ты почти месяц сострадаешь семье покалеченного. По-моему, уже достаточно, в том случае, если, конечно, нет ничего личного.
– Личного нет… – в непонятном раздумье произнесла Кира. – Завтра, когда поедем в город к Данилу, куплю билет. Решено.
Сказано – сделано. На следующий день после посещения безжизненного тела первенца Арно, Кира, сославшись на то, что ей необходимо кое-что купить, пополнить телефонный счет и проч., рассталась с Давидом, условившись встретиться с ним через два с половиной часа на центральной площади.
– А я пока навещу своих и сгоняю в банк, – сказал Давид, высаживая ее у единственного торгового центра города.
– Пока. – Она поцеловала его в щеку.
– Не опаздывай.
Авиакассы находились недалеко. Но время их работы привело Киру в ужас, смешанный с восторгом – восторгом перед жителями города, которых устраивает, что билет на самолет можно купить два раза в неделю, и только с двух до пяти. Вздох облегчения вырвался у Киры, когда она подсчитала, что касса откроется через сорок минут. «Повезло. Завтра я бы осталась ни с чем». Она направилась в торговый центр. Купила там зубную щетку, защитный крем, две пары носков и гель для душа. Узнала, где можно оплатить телефон, и через несколько минут стояла, томимая ожиданием, у авиакасс. Та, что продавала билеты, появилась в полтретьего, когда Кира, чтобы удержать себя в руках, уже спасалась аутотренингом и ходила взад и вперед по узкой дорожке напротив здания касс.
«…Я смотрю на людей, суетящихся вокруг меня, куда-то спешащих, пьющих, едящих, целующихся. Они становятся мыслями, которые в это мгновение проплывают перед моим внутренним взором. Они не оказывают на меня никакого влияния. Я сама по себе, они сами по себе. Мысли – это люди, на несколько мгновений появляющиеся передо мной, чтобы
Сознание Киры действительно опустело. По крайней мере, когда пришла кассирша, она была абсолютно спокойна, и не стала задавать никаких провокационных вопросов с претензией или упреком, чем, судя по всему, безгранично расположила к себе грузную черную кассиршу. Вдруг, с ужасом поняв, что паспорт остался в гостинице, Кира стала объяснять ей ситуацию, на что кассирша, с трудом вспоминая русские слова, прокудахтала:
– Если помните данные, говорите. «Оказывается, везде есть свои плюсы – билеты продают редко, но зато всем, – думала Кира, диктуя паспортные данные. – Сегодня, безусловно, мой день. Впрочем, еще не вечер».
Вечер тоже оказался ее. Она договорилась с шофером, который повезет ее в аэропорт, поужинала с Давидом и Фаиной, потанцевала со старыми московскими друзьями, праздновавшими свою «отходную», а потом полночи разговаривала по телефону с Кириллом, пересказывая ему в подробностях и не по одному разу события прошедшего дня. Похоже, он несколько раз засыпал под звуки ее возбужденного бормотания, но виду не подал и застукан не был.
– Хорошо, Кирок, я все понял, – наконец подытожил он. – Послезавтра я тебя встречаю. В шесть. В Шереметьево.
Она принялась было рассказывать ему, как ее узнать и в чем она будет одета, но в ответ услышала:
– Мы еще не раз созвонимся, и ты мне все объяснишь. Спокойной ночи.
Видимо, желание спать перебило все остальные. Впрочем, для трех часов ночи это было вполне естественно.
– Спокойной ночи! – сказала Кира и тут же уснула.
На следующий день Кира совершила, как говорят горнолыжники, свой заключительный спуск и провела свой заключительный день (слово «последний» в горах не приветствуется по понятным причинам) в хлопотах и в предвкушении новой встречи. Некоторое возбуждение охватило Киру за заключительным ужином с Давидом. Она не сказала ему, что улетает, и сейчас почувствовала угрызения совести. Вдруг они с Кириллом ошиблись в своих умозаключениях, и Давид питает к ней, как и раньше, нежные и чистые чувства, главное чистые.
«Как бы то ни было, – подумала она, – завтра я с ним попрощаюсь и скажу, что в этой суматохе просто забыла предупредить об отъезде, ну, и напрягать не хотела с билетом, а то вот один напрягся… Впрочем нет, последнее говорить не стоит».
Говорить вообще ничего не пришлось. Когда она обратилась в регистратуру за паспортом, его долго искали, но так и не нашли. Администратор распластался по стойке в извинениях и самобичеваниях.
– Помните, у нас были кражи, – лепетал он, – и вас тогда обворовали… Вот тогда ваш паспорт, наверно, и украли. Надо проверить, все ли другие паспорта на месте.