Теннис на футбольном поле [Играя в теннис с молдаванами]
Шрифт:
Но в глубине души я знал, что пари проиграно.
Глава 13
«У моей мамы есть идея»
Уважаемый Григорий Корзун,
Мне жаль, что Вы считаете всех иностранцев миллионерами и что Вы построили отель у черта на куличках. Я также сожалею, что не смогу никого в Англии убедить потратить около 200 долларов за ночь в Ваших роскошных, но совершенно безвкусных номерах, но, боюсь,я не знаю больше таких тупиц, как Вы. Более того, я разочарован тем, что Ваша мелочная месть за мое нежелание стать Вашим деловым партнером и возить туристов
Вам следует знать, что я нарек Вас «Вселенской задницей», и это прозвище Вы постоянно оправдываете. (Кстати, если не знаете, что значит «задница», загляните в словарь, где говорится: «задница – человек, который платит 25 фунтов за пиво и сэндвич в Манчестере».) Из-за Вашего тупорылого упрямства я признаю, что проиграл пари, и теперь должен сказать об этом семнадцатилетнему мальчику, чья вера в лучшее будущее каким-то образом неразрывно связана с успехом моего проекта. Вы подвели не меня, а, скорее, одного из Ваших молодых соотечественников. И я не удивлюсь, если он далеко не первый.
Я не желаю Вам зла, но надеюсь, что однажды Вы как следует ударитесь пальцем ноги об угол своей кровати и, хотя бы недолго, Вам будет дико больно. Пожалуйста, вспомните обо мне, когда это произойдет.
Искренне Ваш, с манчестерским пивом и сэндвичем в руках (стоимостью 3,90 фунта),
Я не отправил это письмо, отчасти потому, что не хотелось морочиться поисками марок, а отчасти потому, что Юлиан сказал: вероятность того, что оно дойдет до адресата – 50 на 50, настолько причудливой была почтовая служба Приднестровья. Тем не менее его написание было сродни катарсису, и для собственного успокоения мне требовалось это сделать. Я сразу почувствовал себя лучше. Мне еще предстояло рассказать о своем провале Григору, Дине, Адриану и Елене, и мысль об этом не доставляла никакого удовольствия.
Вина за провал лежала не только на Григории Корзуне. Вскоре после его отказа мне позвонили из другого приднестровского клуба, «Шериф», и сообщили, что они тоже не позволят своим игрокам участвовать в сверхурочных занятиях теннисом; тем самым Сергей Рогачев оказался полностью недоступен. Приднестровье не слишком хорошо ко мне отнеслось.
Хватаясь за то, что осталось от боевого духа, я сделал уставшему Юлиану еще одно предложение.
– Может, наш друг вратарь Денис Романенко поможет? Может, он знает номера этих двух игроков, и мы сможем обойти упрямые клубы.
Через два часа мы выяснили, что номера Строенко у Дениса нет, а номер Рогачева принадлежал его родителям, и они сказали, что он проживает в спортивном комплексе и связаться с ним можно только через официальных лиц.
Конец игры.
– Юлиан, пора заняться шопингом, – сказал я. – Будем покупать мне билет домой.
– Ребята, это финал, – робко произнес я за ужином. – Пари проиграно. Я испробовал все, но достать двоих игроков из Приднестровья я просто не могу.
Когда Адриан перевел, Григор и Дина озадаченно переглянулись. Как и при нашей первой встрече, когда я рассказывал, что намереваюсь сделать. Все это время я был упорно оптимистичен, и им оказалось сложно понять, что я смирился с поражением. Брови поползли вверх, еле заметное пожатие плечами сопроводили короткие замечания на румынском, оставшиеся без перевода. Настроение сделалось мрачным.
– Прости, Адриан, – сказал я, вставая после ужина из-за стола.
– Ничего, – ответил он. – Думаю, это не ваша вина.
Вероятно, да, не моя, однако нам было от этого не легче, и неприятный вечер завершился удрученными пожеланиями спокойной ночи.
В своей комнате я изо всех сил пытался отогнать мрачные мысли, твердя себе, что я молодец, ведь я одержал победу над семерыми футболистами, когда был на грани того, чтобы сдаться, не сыграв ни с кем. Я сделал интересные открытия в новой и загадочной стране и в каком-то роде стал членом теплой и чудесной семьи. Но не смог стать их Тони чел маре. Это было ужасно.
Было утро четверга, ближайший рейс в Лондон значилсяв субботу, так что – ого-го! – у меня было два выходных. В первый из них я решил еще раз попытаться покорить Старый Орхей, но на этот раз избрал способ попроще – попросив Юлиана заказать такси.
– А что такое вообще этот Старый Орхей? – спросил я Юлиана, когда машина ехала по серо-черному городу в мягкую хмарь осенней сельской местности. – Я никогда раньше не спрашивал. Хотел устроить себе сюрприз, когда я туда приеду.
– Это монастырь, построенный в скалах.
– А как он выглядит?
– Не знаю, я никогда там не был.
Об этом месте, которое находилось всего в 45 минутах езды от Кишинева, столько говорили, а Юлиан ни разу не утруждал себя поездкой туда! Подозреваю, мечтой Юлиана было не искать красоту в своей стране, а найти способ из нее выбраться. Мне такой образ мыслей казался неправильным. Разве не лучше искать то, что ты хочешь, там, где ты есть, а не в каком-то другом месте? Тем не менее Юлиану, вероятно, было больно всего за день до этого наблюдать, с какой легкостью я купил билет домой. Может, надо было вести себя более чутко и сделать это одному?
Пока такси увозило нас все дальше от людей по грязным тропинкам вместо дорог, я начал понимать, насколько безумной была идея попытаться приехать сюда одному на общественном транспорте. Старый Орхей был не городом и не поселком, как я думал, а крохотной церквушкой, взгромоздившейся на вершине утеса над плодородной долиной реки. Однако я не был разочарован, настолько эффектным выглядело ее расположение – отдаленный уголок цивилизации, ненадежно балансирующий на краю дикого, каменистого и продуваемого ветрами ландшафта.
Мы остановились у одиноко стоящего дома у подножия утеса, и Юлиан заказал для нас услуги Лилии, нашего личного гида всего за десять леев, что равнялось 1 фунту. Ее продолжительная экскурсия была интересной, информативной и… на румынском. Если бы я приехал сюда один, несколькими днями ранее, и со мной не было Юлиана, готового перевести слова гида, я бы так никогда и не узнал потрясающую историю. Люди жили в этих местах со времен пещерного человека, а позже племена Дакии построили внизу, в долине, большой город, который ныне полностью погребен под развалинами и отходами последующих веков. Лилия провела нас по древнему каменному комплексу, который был для жителей Дакии священным местом, где они поклонялись бесчисленным богам. Она объяснила, что каждые пять лет старейшины поселения приводили сюда самого образованного и уважаемого члена общества и приносили его в жертву богам, толкая с края утеса на копья, воткнутые в землю в долине. Умереть таким образом считалось огромной честью. По мне, побудительные мотивы этой программы продуманы неважно. Если награда за успех – быть проткнутым копьями, то, простите, разве большинство не позвонит и не скажет, что заболели и на этой неделе на работу не выйдут?