Теннис на футбольном поле [Играя в теннис с молдаванами]
Шрифт:
Через десять минут, слегка успокоенный, он вернулся.
– Вес вашей сумки теперь превышает норму всего на пять килограммов, – сказал он. – Я предлагаю сделку. Вы забираете свое вино и коньяк, а я штрафую вас только за лишние пять килограммов.
Звучало неплохо. Особенно если согласиться означало наконец улететь домой. А я хотел домой.
– Хорошо, согласен. Штрафуйте, – довольно нагло ответил я.
Служащий исписал страницу своего блокнота какими-то расчетами, а потом повернулся ко мне и объявил:
– Вы должны заплатить пятьдесят долларов.
Пятьдесят долларов? Какое совпадение. Его
– Ладно, – согласился я, – вот ваши деньги.
Хоть я и посчитал, что меня надули, но, по крайней мере, мои довольно беззастенчивые действия снизили цену до приемлемого уровня. Теперь, когда приеду домой, я смогу взять одну из бутылок и поднять два тоста за Молдавию – один за тех прекрасных людей, с которыми я познакомился, и другой – за облегчение, что я наконец выбрался из этой страны.
– Ну что, Хоукс, ты справился? – спросил Артур, когда мы встретились пропустить по стаканчику в том же самом пабе, в котором произошло рождение дикого пари.
– Не совсем. Сначала я должен съездить в Северную Ирландию, – ответил я.
– Зачем?
– Чтобы встретиться там с моими футболистами.
– Боже. Только не говори, что после этого тебе надо будет съездить еще черт знает куда.
– Не черт знает куда, а в Израиль.
Он посмотрел на меня, абсолютно не понимая, шучу я или нет.
– Так со сколькими ты уже сыграл? – спросил он.
– Спокойствие, Артур. Я расскажу тебе все, когда закончу. А пока работай над загаром. И убедись, что он будет ровным.
Две недели спустя, после первого теннисного матча на родной английской земле с моим другом Тимом (который всегда был гораздо более серьезным противником, чем обычный молдавский футболист), мы распили у меня дома чайник чая, и я получил факс от Юлиана из Молдовы.
Плохие новости, Тони. Я только что говорил с Андреем из Молдавской футбольной федерации, и он сказал, что тренер сборной считает, что их график в Белфасте будет слишком плотным и вряд ли позволит сыграть в теннис.
Мне жаль. Полагаю, это значит, что ты все же проиграл.
Я опустил голову. Я снова смотрел в лицо поражению. Когда я уезжал из Молдовы, дела обстояли как нельзя лучше, однако сейчас мои надежды рухнули под тяжестью обычного факса. Тим, который знал, что я и так расстроен, проиграв ему на последнем тай-брейке, заметил, что я помрачнел еще больше.
– Ты все еще едешь в Белфаст? – спросил он.
– Не знаю, – вздохнул я. – Я хочу сказать, что, похоже, в этом нет смысла.
– Смысл в том, чтобы выиграть пари.
– Но тренер мне отказал.
– Как именно звучали условия пари с Артуром? – спросил Тим неожиданно радостным голосом.
– Что ты имеешь в виду?
– Как именно звучали условия?
– Ну, я должен выиграть у всей национальной футбольной сборной Молдовы в теннис.
– В теннис?
– Да, в теннис. Тим, к чему ты клонишь?
– Ну, почему бы тебе не пойти и не купить игровую приставку и побить всех в теннис на ней? Их менеджер точно не будет против того, чтобы они посидели перед телевизором и понажимали кнопки.
– Ты серьезно?
– Конечно, серьезно. Игра называется «Теннис», и если ты обыграешь их в такой теннис, то выполнишь условия пари.
– Это самая дикая идея, о которой я слышал.
– Да, но почему бы ею не воспользоваться?
Я задумался. Это, без сомнений, была соломинка, но надо же было за что-то ухватиться. Я парень отчаянный. Зайдя так далеко, пережив Молдавию и собрав семь скальпов, я бы впал в безумие, признав поражение теперь. Кроме того, я купил билеты в Белфаст – и вполне мог туда рвануть. Пусть Артур однозначно не засчитает поражение молдавского футболиста в компьютерной игре как законную победу, но вполне может статься, что я смогу убедить его позволить собрать своего рода независимое жюри, которое вынесет решение, и, кто знает – может, они вынесут его в мою пользу, особенно учитывая время, усилия и деньги которые я вложил в этот проект.
– Ладно, – наконец ответил я. – Пошли в магазин.
Продавец в «Диксоне» на Оксфорд-стрит сказал, что настроить «Сони плэйстэйшн» просто, с этим справится и двухлетний ребенок. Когда сорок пять минут спустя я все еще сидел на корточках перед телевизором, матерясь на инструкцию по эксплуатации, легче мне не становилось.
Срочно требовался двухлетний ребенок, который объяснил бы мне кое-какие моменты, но все младенцы были заняты в яслях, читая лекции воспитателям об относительных преимуществах процессора К6-2 3Д на 475 мегагерц. Пришлось разбираться самому.
Наконец, после того как я внимательно прочел инструкцию, вместо того чтобы пробегать ее глазами, я достиг уровня младенца и мог начинать играть. Как и во многом другом, все дело было в спокойствии. Мой первый матч был с Питом Сампрасом. Возможно, лучше бы начать с более слабых противников, но я изучил весь список возможных претендентов и не нашел имен ни Лучано Паваротти, ни Розанны Барр. Нет, надо играть с профессионалами, и, если честно, никого круче Сампраса нет. Даже нарисованного.
Я проиграл 6:0, 6:0 в одном из самых неравных боев со времен вторжения американских войск в Гренаду. Что сделало поражение еще более неприятным, так это колкие замечания телекомментатора Барри Дэвиса. Создатели игры, вероятно, заплатили ему, чтобы как-нибудь вечером он зашел в студию и записал тысячи разных комментариев, которые потом можно вставлять в подходящие моменты матча. Мне показалось, что ко мне он был несправедливо критичен; возмущало и то, что он называл меня «игрок номер один».
– О боже, – говорил он. – И о чем только думал игрок номер один?
Или:
– Игрок номер один должен быть внимателен при подаче. У него с ней проблемы.
Когда я проиграл 6:0 Седрику Пьолину, Барри зашел слишком далеко.
– О боже, о боже, – произнес он. – Игрок номер один попросту не обладает необходимыми данными, чтобы играть на этом уровне.
– Слушай, комментатор А, – закричал я в телеэкран – черт возьми, дай мне передохнуть – я играю всего двадцать минут! Пьолин же выступает на профессиональном уровне десять лет!